Наш путь ведет через заросли бамбука и колючего кустарника по горам, в обход болот. После многочасового утомительного перехода мы попадаем в лес с высокими стройными деревьями, которые тянутся вверх словно колонны готического собора. Кругом тихо — слышатся только птичьи голоса и свист мачете в воздухе. На какой-то миг кажется, будто мы попали в заколдованный лес и никого, кроме нас, на свете нет. Я не устаю удивляться своим спутникам: хотя никто из них не бывал тут раньше, они без труда отыскивают дорогу. Им не впервые находить следы тропы на незнакомой местности, и они действуют как заправские археологи. И само путешествие по этим местам представляется мне не менее интересным, чем раскопки в землях древних этрусков или вавилонян. На расчищенных полянах некогда стояли деревни, на деревьях то и дело замечаешь следы дозорных хижин. В одном месте перед обтесанной скалой мы замечаем выложенные из камешков узоры. Что это? Не священное ли место неизвестного древнего народа? Невольно ловишь себя на мысли о том, что если бы бесчисленные деревья и кусты внезапно исчезли, перед изумленным человечеством предстали бы остатки древней культуры. Кто знает, не откроет ли Новая Гвинея через несколько лет завесу тайны над археологическими загадками, как это произошло в свое время в сельве Латинской Америки? Ведь еще несколько десятилетий назад ученые и не догадывались, например, о священном городе инкских девушек Мачу Пикчу в горных долинах Перу, или о храмах Солнца и других строениях на острове Юкатан в Мексике, или о мощеных дорогах в Колумбии.
Сколько удивительного смогли бы раскрыть новогвинейские джунгли перед учеными, если те получат возможность изучить их! На плоскогорье в области Чимбу несколько лет назад под слоем почвы обнаружили каменный жернов, а ведь нынешние жители этих мест никогда не выращивали зерновых! Находка эта говорит о том, что когда-то здесь жило племя, которое занималось земледелием. Археолог Сесил Абель в бухте Милн обнаружил остатки ирригационной системы. Поля были разделены межевыми камнями; на каждом из них имелась надпись. И, как ему показалось, надписи напоминали иероглифы, которыми древние египтяне утверждали свое право на владение землей четыре тысячелетия назад. Невольно напрашивается мысль о том, что некогда в этих местах появились пришельцы с высокой культурой: пахали, сеяли. И просуществовали до тех пор, пока могли отражать набеги местных племен.
Начинается дождь, и мы спешим разбить примитивный лагерь на поляне возле тропы. Натягивается единственный уцелевший брезент от палатки, разводится под ним костер и разогреваются банки с солониной. Провианта хватит еще на три-четыре дня, а за это время мы выйдем на какую-нибудь деревню, где сможем выменять бататы и бананы. Однако где-то должны жить люди — иначе откуда тут утоптанная тропа и висячий мост через реку Иагита?
По мнению Джона, этим путем местные торговцы переправляли ракушки-каури. На побережье моря Бисмарка они собирали раковины, которые издавна служили единственным средством платежа во внутренних районах страны. Чем дальше от побережья, тем больше ценятся раковины. Джон говорит, что он сам и его товарищи, собираясь в глухие места, по дешевке скупали в Порт-Морсби тысячи раковин, которыми расплачивались в деревнях.
— Люди, что собирают раковины на берегу залива Папуа, продадут их тебе по два доллара за мешок. А может, и дешевле. В мешке около тысячи раковин, а на одну нить бус пойдет штук тридцать пять: это две свиньи. Но и здесь все быстро обесценивается. Мне приходилось бывать в местах, где раковины за какой-нибудь месяц почти полностью теряли свою цену. Дело в том, что администрация поблизости сооружала аэродром и все, кто прилетал, имели полные мешки раковин. А провоз одного мешка самолетом обходится в три-четыре доллара — они ведь тяжелые. Так что теперь на раковине много не заработаешь.
Пока ни одному из ученых не удалось выяснить, какими путями каури до появления авиации попадали с побережья к племенам, живущим в глубинных районах острова. Известно, что какие-то определенные маршруты существуют. Очевидно, такие «денежные грузы» издавна шли по горным тропам, потому что возраст многих раковин насчитывает не одну сотню лет. Возникает вопрос: были ли в племенах особые торговцы, которые считались неприкосновенными и могли беспрепятственно продолжать свой маршрут, невзирая на межплеменную вражду? Тропа, которую мы обнаружили, судя по всему, свидетельствует именно об этом, иначе непонятно, с какой целью построен висячий мост, а в болоте навалены стволы деревьев — устроена гать.