Это Джеймс Монокка, он из племени форе.
— Ты и твои товарищи пойдете до Аванде. Джеймс будет вас сопровождать. Об оплате договаривайся с ним сам. Я не хочу встревать в это дело.
— Когда, по-твоему, мы сможем туда добраться?
— Скажу. Вам придется преодолеть три горных хребта и заросли, в которых мы проложили дорогу, так же как и вы, я надеюсь, расчистили нам путь к Иагита. В полдень через три дня вы перейдете через Ламари и вступите на землю форе. А на следующий день ты сможешь быть в Аванде.
Мы не сразу расстаемся с Рупертом. У него ко мне особое отношение: я для него первый европеец, которого он увидел в своей жизни. Но, главное, он понял, что я отношусь к здешним людям с уважением.
Арне Фальк-Ренне, датский путешественник Перевел с датского Вл. Якуб
В поисках белой сойки...
Г олос разбуженной ночи врывался в охотничью избу. И темно. Из углов веяло холодом. Чувствовалось, люди давно не останавливались здесь. В единственное оконце я видел, как далеко над сопками небо мигало тревожными оранжевыми сполохами.
Жестяные удары приближались. Они скатывались в долину и дребезжали.
Ближе вспышки. Ближе удары...
Молнии били одна за одной. Тучи перестреливались в упор. Ветром распахнуло дверь. Я вздрогнул и долго отыскивал а темноте полено, чтобы подпереть ее. Потом на ощупь вернулся на нары и закрыл глаза. Я пытался думать о солнечном утре, о сухих тропинках и белой сойке, но так и не смог. Раскаты грома и шлепанье дождя не давали мыслям вырваться из этой громыхающей ночи.
И тогда снова пришло сомнение. А вдруг ее нет, белой сойки?..
— ...Поездом всего за сутки ты сможешь добраться от бамбуковых рощ до выстуженной ветрами лесотундры с мхом ягелем и карликовыми березами. Понимаешь, всего за сутки!
Глаза приятеля все больше разгорались, и, наверное, он забывал, что сидит не в сахалинском лесу, а в московской квартире.
— Северная ель растет неподалеку от бамбука, даурская лиственница — рядом с актинидией. Понимаешь?..
Мой приятель то и дело поправлял очки, вскакивал с дивана, метался по комнате, готовый вот-вот выйти из себя, из этой квартиры и вообще из Москвы, сесть в самолет и улететь на Сахалин.
— А какие там травы! — восторгался он. — Где увидишь такое?! Это не травы, а зеленые великаны. Крестовник, шеломайник, гречиха — до четырех метров вытягиваются. Листья белокопытника в диаметре бывают метр. Нет, полтора! Представляешь, лист диаметром в полтора метра? А лилии Глена! Ты когда-нибудь видел лилию Глена?
— Не видел, — признался я.
— О-о-о! — снова взвился с дивана мой приятель. — Представь двухметровые стебли, а с них свисают салатно-желтые цветы величиной...
Он окинул взглядом комнату, подыскивая, с чем бы сравнить величину цветов. Не увидел ничего подходящего и сжал кулак.
— Во, с мой кулак цветочки! Не меньше. А какие там леса! Сахалинская тайга по разнообразию древесных пород — одна из богатейших в мире...
Голос моего приятеля осекся, а глаза сквозь очки пристально следили за мной: верю ли?
Он откашлялся и продолжил:
— Охотники утверждают, что на Сахалине водятся самые крупные в мире северные олени, бурые медведи и глухари.
— Охотники всегда преувеличивают, — с ехидцей заметил я.
— Не веришь?! — возмутился приятель.
Я поднял вверх руки.
— Верю, верю. «Нет в мире дивней чуда, чем остров Сахалин...» Кажется, так в какой-то песне поется?
Приятель взглянул на меня исподлобья.
— Рассказывать или тебе не интересно?
— Рассказывай, — попросил я.
— Горы там невысокие, — продолжил он. — Реки неглубокие. Правда, злые речушки, порожистые, каждая со своим норовом. И много водопадов. Есть больше сотни метров.
Приятель рассказывал о вьющейся гортензии, о целебной силе элеутерококка и аралии, о редкой древней птице — каменном глухаре, о пугливой кабарге, что уносится в таежную глушь при малейшей опасности, о финвалах, что появляются у берегов острова. И еще он рассказывал о белой сойке.
— Есть она на самом деле или нет, точно сказать не могу, — признался он. — Самому видеть не доводилось, но от людей, что ее встречали, слышал.
— Может, это сойка-альбинос? — предположил я.
— Не знаю, — приятель пожал плечами.— У айнов была легенда о белой сойке. Будто первый день на земле пробудился от ее крика. Захотелось солнцу увидеть, кто его зовет, и оно поднялось над землей, прогнало вечную ночь. С тех пор солнце поднимается каждое утро, заслышав крик белой сойки...