Наконец обнаружили гряду камней. Здесь тоже бежали ручьи, но журчали они под камнями, а камни обросли подушками мха. Устройство ночлега было делом десяти минут. Полиэтиленовая пленка, привязанная к стволам пихт, образовала крышу, а в двух шагах от «дома» заплясали язычки костерка.
Мы успели сварить нехитрый ужин и забраться под крышу, когда началась гроза. Молнии полосовали небо от горизонта до горизонта, гром грохотал словно канонада. Такую грозовую ночь в народе называют «воробьиной». Однако нашу ночь я бы назвал «ночью бледного дрозда». И вот почему.
Сквозь грохот грозы я вдруг услышал, как кто-то тронул гитарную струну. Потом еще и еще. Струну натягивали и отпускали. Получался удивительно чистый звук, что-то похожее на «тюли-тюви», «тюви-тюли-и-и-и». Только во время особенно сильных раскатов струна на мгновенье замолкала.
Я впервые слышал эту песню. Феликс спал. Когда он заворочался, я решился спросить: кто это может быть? Он ответил, как по энциклопедии прочитал: «Бледный дрозд. Типичный таежник. Обитатель глухомани. На опушках, в разреженной тайге и вблизи населенных пунктов не встречается».
Гроза бушевала. А дрозд все натягивал и отпускал свою струну. Он караулил свой гнездовый участок, где самочка свила в кустах гнездо, отложила 4—6 яичек, зеленоватых с красно-бурыми пятнами. Самец распевал песню, чтобы другой бледный дрозд не претендовал на его территорию. Кроме песни, у бледного дрозда есть еще тревожный крик — громкое «ци», заканчивающееся сухим треском. Но кто мог потревожить его в эту ненастную ночь?
Нас порадовала встреча с бледным дроздом, этим типичным обитателем глухой тайги. Думал я в эту бессонную ночь и о другом. Нам кажется, что таежные пространства беспредельны. Живи себе как знаешь. На самом деле это не так. Вся тайга поделена на квартиры—охотничьи участки. У одних видов животных они маленькие — зайцу достаточно десяток гектаров, а для амурского тигра нужно не меньше 60 тысяч гектаров. Знать бы площадь звериных квартир, можно было бы создавать заповедники, границы которых совпадали бы с границами индивидуальных охотничьих участков крупных животных. А то ведь часто бывает, что животные, для которых предназначен заповедник, покидают его. Например, амурские тигры постоянно выходят за пределы заповедника Кедровая Падь, потому что границы его не охватывают целиком их охотничьих участков.
Сколько животных должно обитать в заповеднике? Если численность вида ниже так называемой критической численности популяции, вид вымирает, как бы его ни охраняли. Вот почему нужно точно знать эти величины: критическую численность популяции животного и размер его квартиры! Перемножил их друг на друга — и общая площадь заповедника известна. Но ни в одной Красной книге пока нет подобных данных. И приходится проектировщикам больше надеяться на свою интуицию, чем на точные данные экологии, биологии и этологии животных. Да и относительно растений тоже.
Ученые уже вплотную подошли к вопросам биоинженерного проектирования заповедников. В Непале был осуществлен опыт такого проектирования. На предварительно усыпленных тиграх укрепили миниатюрные радиопередатчики, а потом путем радиопеленгации постоянно следили за перемещениями животных. В результате были точно определены оптимальная площадь и граница будущего заповедника, за пределы которой тигры не выходили.
...С рассветом мы тронулись в путь. Нашего музыканта не было слышно. Но он был здесь. И он останется здесь. Центральносибирский заповедник достаточно большой, чтобы сохранить не только бледного дрозда, но и популяции глухарей в бассейне реки Столбовой, и соболя, который обитает в этих краях. Было время, в конце прошлого века, когда богатейшие и единственные в мире российские соболиные угодья истощились вконец. А сейчас в нашей стране добывается ежегодно около 200 тысяч соболей. Вот уже экономическая оправданность заповедников! Соболь, спасенный заповедниками, с лихвой перекрывает все за траты на содержание заповеднике по всей нашей стране. Центрально сибирский тоже станет замечательным соболиным резерватом в Сред ней Сибири.