Выбрать главу

В течение нескольких часов стопа бумаги отдает лишнюю воду под действием собственного веса, а затем ее какое-то время держат под гнетом. Далее отдельные листы расстилают на деревянных щитах и выставляют на солнце, чтобы бумага окончательно высохла.

К концу дня листы снимают со щитов и, готовя к отправке, пакуют в кипы: эту бумагу ждут и в Японии, и за ее пределами. Васи особенно ценят музейные работники: она незаменима, когда требуется отреставрировать и сохранить на века старинные гравюры, рисунки, офорты, сепии и прочие произведения изобразительного искусства.

Впрочем, сама эта бумага — тоже произведение искусства. Иначе упоминавшийся выше Дзюнъитиро Танидзаки не написал бы следующие строки:

«Говорят, что бумага — изобретение китайское. В то время как в европейской бумаге мы видим только предмет практической необходимости, и ничего больше, при взгляде на бумагу китайскую или японскую мы воспринимаем от нее какую-то теплоту, доставляющую нам внутреннее успокоение. Одна и та же белизна носит совершенно иной характер в бумаге европейской, с одной стороны, и в бумаге японской хосё либо белой китайской тоси — с другой. Поверхность европейской бумаги имеет склонность отбрасывать от себя лучи, в то время как поверхность хосё и тоси мягко поглощает в себе лучи света, подобно пушистой поверхности первого снега. Вместе с тем эти сорта бумаги очень эластичны на ощупь и не производят никакого шума, когда их перегибаешь или складываешь. Прикосновение к ним дает то же ощущение, что и прикосновение к листьям дерева: бесшумности и некоторой влажности».

Кто знает, может быть, как раз эти тонко отмеченные писателем качества — «бесшумность и некоторая влажность» — и соблазняли крупных художников, отдававших предпочтение японской бумаге. По крайней мере, доподлинно известно (хотя этот факт нельзя назвать хрестоматийным), что именно на васи оттискивал многие свои офорты великий Рембрандт.

Виталий Бабенко

Секрет бугров Майма

Есть в американском фольклоре такой сюжет. Трое нанимаются к фермеру, а тот задает им вопрос: «Долго ли вы, парни, можете проходить с камнем в башмаке?» Один чешет в затылке: ну, полдня. Второй усмехается: хоть сутки. Третий пожимает плечами: а нисколько, сниму башмак — и камень вон. Ясное дело, фермер нанимает третьего.

Загадку бугров Майма в шутку можно сравнить с камнем в башмаке. Полтораста лет шли споры. Рассуждений, домыслов накопилось предостаточно, а вот чтобы нагнуться... руки не доходили. И то сказать: ведь ни шумной славы, ни практической пользы результат не сулил.

Уже первые путешественники и поселенцы недоумевали при виде всхолмленных лугов во многих районах Северной Америки. Поросшие травой бугры, достигавшие двухметровой высоты, отличались правильной формой. В Калифорнии и Техасе, например, такие луга встречаются на уровне моря, и их зовут пузырчатыми. Холмы там округлые, до пятидесяти метров в диаметре. А в горах Колорадо они овальные и помельче. В равнинной Оклахоме фермеры, в досаде на эти мешающие вспашке образования, непочтительно называют их прыщами. Шутливо-вульгарный термин «оклахомские прыщавые степи» проник и в солидные труды американских географов. Мексиканские крестьяне окрестили их поросячьими лужами. Но в литературе победило индейское «майма» — по названию всхолмленной равнины в штате Вашингтон.

Такая же ландшафтная загадка встречается на востоке и юге Африканского континента.

Четыре года потребовалось калифорнийскому экологу Джорджу Коксу, чтобы разгадать ее. Начал он с анализа версий: их набралось свыше трех десятков. Этнографы предлагали этнографическое объяснение, биологи — биологическое, геологи — геологическое. Бугры Майма принимали за индейские могильные курганы, за насыпи для хижин. Их считали рыбьими норами на дне древнего моря. Кротовыми кучами. Скотомогильниками. Наконец, уснувшими грязевыми вулканами.

Проведя раскопки в разных районах США, Кокс отбросил все экзотические объяснения и выделил четыре достаточно правдоподобные гипотезы: эрозионную, наносную, климатическую и еще одну. Не будем спешить ее называть.

По эрозионной гипотезе, виновники причудливой формы ландшафта — вода и ветер. Если предположить, что эрозия шла под верхним слоем почвы, исподволь, то легко прийти к выводу: у корней деревьев почвенные воды вымывали меньше минералов, поэтому деревья со временем оказывались как бы на островках — земля вокруг них проседала.