ПЕРПЕНДИКУЛЯРНЫЙ МИР. Сборник
Москва: ЭКСМО, 2004. — 576 с.
(Серия «Перпендикулярный мир»).
7100 экз.
Общая концепция такова: сборник интеллектуальной фантастики. Налицо преемственность названия (в антологию 1990-го входили настоящие шедевры), а также похвальное, демонстрируемое порядковым номером года на обложке желание издателя продолжать проект.
Большинство текстов ранее публиковалось. По мысли составителя, данные произведения (или фрагменты крупных произведений) «перпендикулярны» массовому «макулатурному» потоку. Их авторы стремятся — каждый по-своему — расширить пространство фантастической литературы. Некоторые для этого возвращаются к традициям «Уральского следопыта», другие осваивают возможности «чернушной» прозы. А заслуженные фантасты пробуют силы в жестком реализме. Наиболее интересны, конечно же, рассказы. Особенно хочется отметить произведения К. Бенедиктова и Н. Красникова. Да и в целом список авторов внушает уважение. Не все творческие эксперименты можно назвать оригинальными, но все они значимы для развития жанра.
Однако я не готов принять в качестве концепции идеологический экспромт В. Березина, помещенный здесь вместо предисловия. Березин интересен как писатель, но зачем он выступает экспертом по фантастике, с историей которой знаком понаслышке? Для него все — впервые. Возможно, В. Березин всерьез полагает, что термин «гетто» применительно к сообществу фантастов первым ввел А. Шмалько. Автор предисловия похож на Рип Ван Викля, который проспал сорок лет и теперь, потрясая бородой, выкрикивает грозные призывы, потерявшие смысл. Особенно интересно было узнать, что отечественная фантастика переживает кризис, который — представьте себе — состоит в том, что фантастика не придерживается общелитературных норм. Смех, аплодисменты. Разумеется, никому не запрещено требовать «общего гамбургского счета с остальной литературой». Нужно только помнить, что традиции фантастики сами по себе интересны и способны составить основу для интеллектуального проекта любой сложности. И что литературное качество в фантастике достижимо лишь на путях самой фантастики.
ИСТОРИК ВСЕЛЕННОЙ
Книга Олафа Стэплдона «Последние и Первые люди» произвела сенсацию, заставив критиков сравнить автора с самым известным английским фантастом всех времен — Гербертом Уэллсом. Да и дальнейшие работы Стэплдона вызывали интерес, хотя и меньший, нежели история двух миллиардов лет эволюции человека — от наших времен до окончательного исчезновения последнего подвида Homo sapiens. А затем работы Стэплдона перешли на положение «полезных ископаемых»: сотни авторов откровенно заимствовали у него темы и сюжеты, тогда как читатели равнодушно проходили мимо переизданий книг английского философа и литератора. И это несмотря на подчеркнутое уважение, которое испытывали к творчеству Стэплдона многие выдающиеся фантасты, от С. Лема до Б. Олдисса. Столь противоречивая реакция на тексты Стэплдона за рубежом привела к тому, что в России его книги выходят под грифом «философия».
Изданные в 1930 году «Последние и Первые люди» поразили читателей как амбициозностью замысла (вообразить историю человечества на два миллиарда лет), так и редкой изобретательностью фантаста. На романе лежал заметный отпечаток травматического опыта первой мировой войны, с последствиями которой Стэплдон был знаком не понаслышке — он отслужил почти четыре года санитаром во Франции и Бельгии, за проявленное мужество был награжден «Военным Крестом». Развитие человечества в «Последних и Первых людях» выглядит не спокойной линией прогресса, как считали мыслители XIX века, а цепью катастроф, подобных той, что пережил Стэплдон и его современники. Каждый из этих катаклизмов отбрасывает людей к почти животному состоянию. Некоторые из катастроф оказываются рукотворными — как, например, окончательное уничтожение нашей разновидности человека (Первых людей), начатое взрывом подземных шахт по выработке энергии в Патагонии. Однако большинство трагических казусов человечеству подкидывает природа, изводя людей эпидемиями и космическими катаклизмами.