Полковник Брайан печально рассматривал Передка, который к ночи набрался уже почти до животного состояния.
— Нервишки, Ральф, нервишки…
— Ну и что? — Передок оперся на стол полковника, чтобы не упасть. — Мне простительно! Я не военный. Я должен пропустить весь этот ужас через себя, понимаете? Это моя задача. И я с ней справляюсь!
— А я думал, ваша задача — пропустить через себя весь мой коньяк, — устало улыбнулся Брайан. — Выпейте таблеток и ложитесь спать.
— Федерация освобождает генетически изуродованных людей, стерилизует их и ждет, пока они сдохнут, — не слушая его, излагал журналист. — Отлично! А не проще было бы всех их убить прямо тут? Вот такие у меня замечательные впечатления от нашей «военной кампании»!
— Это впечатления цивильного пижона. Если бы вам однажды под дулом пистолета задали вопрос: умереть предпочитаешь или дожить до естественной смерти на всем готовом, то вы бы… Да ты бы руки лизал! — разъярился неожиданно для самого себя полковник. — А еще есть третий вариант: ты и все твои потомки, изуродованные и превращенные в черт знает каких тварей, не имеющих даже возможности возмутиться, все вы будете служить козлам, которые с чего-то взяли, что им так удобнее! Как тебе? Может, все-таки отправишься в пансион на средства налогоплательщиков?
Журналист вытянул к самому носу полковника руку и покачал пальцем. Потом постарался сунуть руки в карманы, не попал и, попытавшись принять гордый, независимый вид, сел мимо стула.
— Вот так-то, — вздохнул Брайан. — Увидел правду — и как можно скорее нажрался. А потом будешь шепотом говорить о зверствах Флота. Даже не попытаешься что-то изменить, сволочь продажная. Дешевка.
— Нет! — Передок ответил снизу настолько трезвым голосом, что полковник заинтересовался и заглянул под стол. — Нет, Том. Это не зверства Флота, это суть Федерации. Я ее гражданин и поддерживаю всей душой. Просто то, что вы делаете — грязно.
Брайан покачал головой не без уважения. Вот в этих словах уже был какой-то намек на суть происходящего. Хмыкнув, военный налил и себе.
— Начистоту, так начистоту. Мы единообразны, мы сгрудились в кучу, мы не позволяем людям селиться где и как попало по одной-единственной причине. Потому что, если придут враги, мы должны быть едины и сильны. И намек на таких врагов есть: гольринеры, например.
— Миф! — простонал с пола журналист.
— Да, много неясного с этим их якобы «кораблем» и странным образом расшифрованными, а потом исчезнувшими записями. Но за этим мифом стоит нечто. Что, Ральф? Ты-то обязан сообразить!
Передок нащупал наконец стул. Тяжело опираясь на него, журналист смог принять положение, которое относительно сходило за сидячее.
— Я тебе скажу! Это то, чего мы ждем. Мы боимся космоса. В космосе может быть все. Мы ждем нападения, а его нет. И тогда непонятно, почему компрачикосы, вот эти конфедераты долбаные, отступники, беженцы и пираты, живут как хотят, а мы паримся бок о бок в многомиллиардных мирах… Поэтому нам нужны гольринеры. Я ответил?
— Почти. — Полковник сел рядом с журналистом. — Почти, друг. А ты даже умнее, чем я думал! Но надо смотреть еще глубже. Гольринеров, враждебную нам расу в космосе, мы пока не нашли. По крайней мере, я не верю этим странным сообщениям правительства… Зато у нас есть настоящие враги. Компрачикосы. Мерзавцы не хотят жить как все, нарушают законы и общества, и Бога. Сатанисты! Мерзость! Но свободные люди. Поэтому они враги Федерации, прежде всего поэтому. Но они и сами, возможно, не понимают, что создали в своем безумии. Новые виды разумных существ! Это не изуродованные люди, Ральф, и не новые расы. Сотни лет экспериментов, масса безуспешных попыток — и вот, у них есть около полусотни видов «народцев». Каждый из которых способен развиться во что-то страшное… Самостоятельное. Понимаешь, писака?
Брайан думал, что Передок просто уснул, но тот вдруг вскинул голову, снова покачал пальцем.
— А тогда, дорогой мой полковник, кто все-таки идет против Бога? Тот, кто создает новые виды, или тот, кто их уничтожает?
Пискнули часы: два ночи. Полковник протянул руку, крепко ухватил Передка за волосы и уложил на пол. Журналист несколько раз дернулся, выругался, а потом подтянул колени к подбородку и захрапел. Брайан поднялся на ноги.
— Пнуть бы тебя, интеллигент. Так пнуть, чтобы печенка через жопу вылетела. Но уж так устроен мир: одни совершают преступления, чтобы другие могли спокойно жить. А потом эти другие «открывают глаза» первым: да вы же преступники! Но не буду я тебя пинать. Потому что пинать любят такие, как ты — издалека, и лучше мертвых.