О. Феодор Мидзуно вернулся с посещения Церквей в Симооса; больше пятнадцати крещений совершил; много новых слушателей у катихизаторов; вдова Филиппа Судзуки вовсе не притесняется родными, но так как она сама хочет служить по Женской школе у Филиппа Узава, то родные не удерживают ее, будут высылать ей по две ены в месяц, готовы и в будущем заботиться о ней и детях. Дарья Судзуки и перейдет в Кабусато, чтобы присматривать за Женской школой там. От меня о. Феодор просит три ены ежемесячно Дарье. Пусть. Продиктовал письмо к Филиппу Узава, чтобы он взял к себе Дарью, позаботился о помещении ее с детьми, внушив родителям учениц заботиться о ее пропитании; от Миссии же будет высылаться ей по три ены ежемесячно до поступления ее дочек в миссийскую Женскую школу.
2/14 апреля 1899. Пятница
пятой недели Великого Поста.
Согласно приглашению третьего дня от адмирала Дубасова, был сегодня на обеде на крейсере «Россия» в семь часов вечера. Разумеется, не так, как третьего дня у Санномия, — не позаботились приготовить что- либо постное. В половине обеда только адмирал счел нужным извиниться: «Я и забыл, что сегодня пятница!» Но совершенно забыл и в момент извинения, что ныне уже пятая неделя Великого Поста, тогда как в доме язычника Санномия знали и подумали о том. К счастью, я не обедаю никогда и потому без убытка для себя мог ответить адмиралу: «О, не беспокойтесь! Я не имею обычая обедать и приехал только засвидетельствовать почтение Вам» и просидеть праздно за обедом, наслаждаясь лишь прекрасной музыкой, которая играла все время.
На пути в Йокохаму, в вагоне, прочитал записку адмирала, которую вез и читал секретарь Посольства Поклевский. Суть — воинственное расположение к Японии; «мы–де должны завладеть Кореей, которая нужна по поводу нашего богатырского роста, но которую так взять нам Япония не даст, ибо ей Корея нужна для более серьезных целей (для обитания и пропитания по причине тесноты дома)»… Впрочем, пишет гладко и приятно — а потому спать пора — черчу усталый, в первом часу ночи, вернувшись из Йокохамы, в дождь.
3/15 апреля 1899. Суббота
пятой недели Великого Поста.
Совесть укоряет за то, что вчера осудил в душе адмирала за несоблюдение поста. Господь с ними! У самого больше грехов. Прости, Господи! Нужно смотреть на хорошую сторону людей, а худую, если ее нельзя исправить, не замечать. Хорошего же у наших моряков сколько! Как они трудятся для Отечества! На моей памяти флот от таких судов, как «Посадник» и «Наездник», которые я видел в 1861 году, дошел до «России», этого удивительного стального города, чуть не с тысячею обитателей и, по–видимому, совершенно неуязвимого. Кто ж, как не моряки делают все это? И вчера мы, береговые гости, вернувшись, легли спать, а они, оба судна — «Россия» и «Владимир Мономах» — в десять часов вечера, в дождь и темень, пошли в море. Как прекрасен был мой земляк, капитан Доможиров, в непромокаемом пальто на палубе под дождем, когда мы прощались с ним! Целую ночь он не сомкнет глаз; стоя на мостике, чтобы беречь свою великолепную «Россию» от всякой опасности. А адмирал разве не прославил русский флот своим самоотверженным подвигом в войну с турками? И ныне разве он мало потрудился над устройством «Порт—Артура»? Разве не потрудился и над запиской, которую я вчера читал и в которой столько прекраснейших мыслей и удивительно собранных статистических данных? Положим, его идея о необходимости войны с Японией не выдерживает серьезной критики (если только не выдерживает), но источник ее — патриотизм, которому нельзя отказать в полном сочувствии и уважении…
О. Роман Циба вернулся с обзора своих Церквей в Симооса и Кадзуса; совершил несколько крещений. В Циба, где больной катихизатор Григорий Камня, особенно худо; исповедались и приобщились только двое, больше никого и на молитву не мог дозваться о. Роман; впрочем, там всего четыре христианских дома.
Видел сегодня Анну Кванно совсем умирающую: кожа да кости; почти вся уже похолодела; едва движет языком: «Цуми (греха)», говорит смиренно и старается правой рукой сотворить крестное знамение; кругом нее сидят и плачут. Разреши ее, Господи, поскорей от страданий ее телесных!