— Вы нам слишком очень полюбезничаете, если переложите груз с вашенского корабля на нашенский, — заученным тоном, без единой интонации, произнес человек-пятно.
Он подготовился к встрече. Выучил фразу, составив ее заранее по разговорнику. И это, казалось бы, малозначительное обстоятельство погрузило Бугго в странное оцепенение: ей показалось, что незнакомец знает о ней все, что он окружил ее, взял в клещи, и пути к бегству нет.
— Сколько до стыковки? — деловито осведомился Хугебурка, слегка отталкивая капитана. Она споткнулась, отступила в сторону на пару шагов.
— Двадцать минута, — бесстрастно ответило пятно, после чего экран погас.
У Бугго онемели кончики пальцев, лунки ногтей посинели. Как будто из мира разом, без намеков и предупреждения, изъяли и Ангела-хранителя, и будущее Бугго. Все то, что она называла своим «домом», своим «внутренним островом». Только Бугго и пустота, никого третьего.
Без единого слова Хугебурка метнулся прочь. Бугго поглядела ему вслед и машинально сунула в рот шоколадку. Сонными верблюдами протянулся в уме караван мыслей. Дать знать на Вейки? (Первый верблюд, с приветливой мордой.) Помощь не успеет. До Вейки больше суток полета. А до стыковки двадцать минут (напомнил, шевеля губами, полными слюны, второй). Кто эти люди? Мятежники из какого-нибудь отдаленного сектора? Договориться с ними? Сослаться на диктатора Гираху? (Белый верблюд с узким ковром на спине, между горбами.) А если это (что наиболее вероятно) просто пираты?
Бугго задумчиво жевала, глядя в пустой экран стереовизора, и сама себе представлялась верблюдом. Тощим таким верблюдиком, один горбик клонится со спины влево, второй — вправо, мяконькие.
Минуло всего ничего, когда вернулись Хугебурка с Мальком и Антикваром. Все трое о чем-то возбужденно лопотали, потом Хугебурка остался с Бугго, а Малёк и Калмине Антиквар скрылись в транспортном отсеке.
Бугго повернула голову, посмотрела на Хугебурку. У нее было растерянное, обиженное лицо. Старший офицер взял его в свои черствые ладони и сказал:
— Они взорвут нас, как только мы перенесем к ним груз и отстыкуемся.
— Голубые контейнеры? — пролепетала Бугго. — Настоящие гранаты — да?
Шероховатые пальцы чуть сжали ее щеки.
— Амунатеги все-таки гад, — повторил Хугебурка. — Именно голубые контейнеры.
Белые ресницы шевелились, цепляя края его ладоней.
— А если абордаж? — двигались темные губы. — Может быть, они намерены просто захватить «Ласточку», а нас пристрелить? Тогда остается шанс дать им бой…
— В таком случае они не стали бы переносить груз. Взяли бы вместе с кораблем.
— А соображения безопасности? Все-таки химическое оружие.
Хугебурка выпустил Бугго, пропустив мимоходом между пальцами белую прядку ее волос; затем подошел к панели внутренней связи:
— Ребята, как там у вас?
— Готовьте противогазы, — донесся бодрый голос Антиквара.
Охта Малёк что-то глухо бормотал и посмеивался от удовольствия.
— Вы там что, выпили? — спросила Бугго.
— Ну-у, — протянул Антиквар возмущенным тоном.
— Не успели! — хихикнул Охта.
— Почему он смеется? — обратилась Бугго к Хугебурке. — Что там происходит? Готовятся к стыковке?
— Вроде того, — сказал Хугебурка.
Впервые за всю жизнь космос предстал для Бугго Анео чужим. Внезапно он заполнился подглядывающими глазами, скрытым оружием, готовым поразить с неожиданной стороны и под таким углом, что не предугадаешь. Незнакомый сообщник Амунатеги находился сразу повсюду. В этом заключалось главное предательство. Мир сочился угрозой. Сейчас «Ласточка» выглядела жалкой, никчемной. Бугго сделалось стыдно и за нее, и за себя.
И тут, словно желая утвердить ее в подобном мнении, снова засветился экран стереовизора и возник человек-пятно.
— Пристыковка спустя пять минут. Проверьте дыхательный воздух в кессоне. Это чрезвычайная важность для незадыхания, — важно распорядился он.
— Этим сейчас занимаются, — преспокойно отозвался Хугебурка. — Конец связи.
Незнакомый человек на экране мигнул два раза и погас.
— Ребята, у вас две минуты! — рявкнул Хугебурка по внутренней связи.
— Вас поняли, — сказал Калмине. Теперь он, судя по дикции, что-то жевал.
Хугебурка повернулся к капитану. Она внимательно наблюдала за тем, как искривляется его длинный, бледный рот, формируя и выталкивая наружу отвратительные слова: