Мма Рамотсве понимающе кивнула.
— Значит, причина не в этом, — сказала она и осторожно добавила: — Сами знаете, мма, каковы мужчины. Нет ли тут другой женщины?
Мма Малатси покачала головой:
— Не думаю. Год назад такое было возможно, но он стал христианином и посещает церковь, где только и знают, что псалмы распевать.
Мма Рамотсве взяла это на заметку. Церковь. Песнопения. Запутался? Дама-проповедница охмурила?
— А что это за люди? — спросила она. — Может, им что-нибудь о нем известно?
Мма Малатси пожала плечами:
— Честно говоря, я не знаю. Раз или два он звал меня с собой, но я отказывалась. Он ходил туда один, по воскресеньям. Он и пропал в воскресенье. Я думала, он в церковь пошел.
Мма Рамотсве посмотрела в потолок. Наверняка Питер Малатси сбежал с какой-нибудь христианкой. Остается выяснить, в какую именно церковь он ходил, и она его разыщет.
К концу следующего дня мма Рамотсве составила список из пяти христианских общин, которые подходили под описание, данное мма Малатси. В течение следующих двух дней она переговорила с людьми, возглавлявшими три общины, и выяснила, что про Питера Малатси им ничего не известно.
Когда она встретилась с преподобным Шадреком Мапели, то поняла, что поиски закончены. Она назвала имя Малатси, и преподобный Мапели аж вздрогнул.
— Вы из полиции? — спросил он.
— Из полиции, — ответила она.
— Вот оно как… — сказал он с тоской.
— Да нет, я не совсем из полиции, — быстро добавила она. — Я частный детектив.
Это слегка успокоило преподобного.
— Кто вас послал?
— Мма Малатси.
— Неужели?! А он сказал, что у него нет жены.
— Есть, — возразила мма Рамотсве. — И она очень хочет знать, где ее муж.
— Он умер, — ответил преподобный. — Отправился ко Всевышнему.
Мма Рамотсве поняла, что он говорит правду. Оставалось только выяснить, как умер Питер Малатси.
— Если пожелаете, я никому не назову вашего имени. Просто расскажите мне, как это случилось, — попросила она.
В белом фургончике мма Рамотсве они поехали к реке. Был сезон дождей, и дорогу развезло.
— Здесь у нас проходит крещение, — сказал преподобный, указывая на полноводный поток. — Здесь обычно стою я, а здесь в воду входят грешники.
— Сколько было грешников? — спросила мма Рамотсве.
— Шестеро, включая Питера. Они все вошли вместе.
— Так, — сказала мма Рамотсве. — И что случилось потом?
— Грешники стояли в воде, вот посюда. — Священник провел рукой по груди. — Я обернулся к братьям и сестрам, стоявшим на берегу, дал им знак, чтобы начинали петь, а когда снова посмотрел на реку, то заметил: что-то не так. В воде было только пятеро грешников.
— Один исчез?
— Да, — сказал священник. — Господь забрал его к себе.
Мма Рамотсве посмотрела на реку. Речка в сезон дождей превращалась в бурный поток. Человека, не умеющего плавать, легко могло унести, однако в таком случае тело заметили бы где-нибудь ниже по течению. Она задумалась. Было еще одно объяснение, от которого ее бросило в дрожь.
— А почему вы не сообщили в полицию? — спросила она.
Преподобный уставился в землю:
— Я обязан был сообщить. Господь меня за это накажет. Но я испугался, что во всем обвинят меня. Меня приговорят к штрафу, церковь наша разорится, и всем моим трудам на ниве Господней наступит конец. Потому я и прихожанам тоже велел молчать.
Мма Рамотсве кивнула и взяла священника за рукав.
— Я вас не осуждаю, — сказала она. — Вашей вины тут нет.
Преподобный Мапели посмотрел на нее и улыбнулся.
— Вы очень добры ко мне, сестра, — сказал он.
Под вечер мма Рамотсве попросила у соседа собаку. У него было пять псин, и она их всех терпеть не могла — слишком брехливые.
— Мне нужна собака, чтобы разобраться с одним делом, — объяснила она. — Обещаю вернуть ее в целости и сохранности.
Соседу было лестно, что она просит его об одолжении.
— Я дам тебе вот эту собаку, — сказал он. — Она старше всех, и у нее отменный нюх.
Псина была здоровая, рыжая и очень вонючая. Вечером, как только зашло солнце, мма Рамотсве посадила собаку в фургон, привязала к ручке дверцы и отправилась к реке.
У реки она вытащила из фургона толстый шест и воткнула на берегу. А потом вывела собаку и привязала к шесту. Достала из сумки кость, которую прихватила с собой, и сунула собаке. Та довольно заурчала и принялась грызть угощение.
Мма Рамотсве уселась неподалеку — укуталась, спасаясь от москитов, в одеяло, а на колени положила ружье. Прошло два часа. Москиты все равно ее донимали, но мма Рамотсве не сетовала — работа есть работа. И вдруг собака зарычала. Мма Рамотсве стала вглядываться в темноту. Она видела только собаку — та вскочила и пристально смотрела на реку. А потом залаяла. Мма Рамотсве сбросила одеяло и включила фонарь. Его луч осветил огромного крокодила у самой кромки воды.