«Мы были первыми, кто вспахал землю, которую создал Модизе (Господь), — говорится в старинной поэме на сетсвана. — Мы готовим еду. Мы воспитываем мальчиков, из которых вырастают мужчины, ухаживаем за стариками. Мы всегда здесь. Но мы всего лишь женщины, и никто нас не замечает».
О добре и зле Прешес Рамотсве узнала в воскресной школе. Сестра отца отвела ее туда, когда Прешес было шесть, и до одиннадцати лет она ходила туда каждое воскресенье. Этого ей хватило, чтобы понять, что хорошо и что плохо.
Если кто-то нуждался в мудрых наставлениях, то лучше учительницы, чем мма Мотиби, было не найти. Эта низенькая, круглая, как шар, женщина говорила удивительно низким голосом. Она учила детей петь псалмы на английском и сетсвана, а поскольку они слышали только ее пение, то весь детский хор пел на октаву ниже положенного.
Дети, в лучшей своей одежде, рассаживались после службы на задних рядах, и мма Мотиби начинала свой урок. Она читала им Библию, заучивала с ними десять заповедей, а еще рассказывала им разные истории из синенькой книжечки, привезенной некогда из Лондона.
— Вот как следует себя вести хорошим детям, — зычным голосом произносила она. — Мальчик должен вставать рано и молиться. Потом он должен почистить свои ботинки и помочь маме приготовить завтрак. Потом он должен идти в школу и делать все, что велит ему учитель. Тогда он станет хорошим христианином и после смерти попадет на небеса. Для девочек правила такие же, но еще они должны быть готовы в нужный момент сказать мальчикам, что они христианки.
Да, подумала Прешес Рамотсве. Некоторые мальчики этого не понимают. Даже у них в воскресной школе был один такой, по имени Джосайя. На занятиях он садился рядом с Прешес и все время норовил к ней прижаться, что ее очень злило. И что хуже всего, он расстегивал пуговицы на брюках, показывал на ту штуку, которая есть у всех мальчишек, и все просил Прешес посмотреть. А зачем ей? Что в этом такого особенного?
Наконец она рассказала об этом мма Мотиби.
— Мальчики, мужчины… — произнесла учительница. — Все они одинаковые.
Она попросила Прешес в следующий раз, когда это случится, сказать ей. Пусть поднимет руку, и мма Мотиби сразу поймет.
На следующей неделе Джосайя расстегнул пуговицы и шепнул Прешес, чтобы та посмотрела. Прешес, не отрывая глаз от книги, подняла руку. Он этого, разумеется, не заметил, а мма Мотиби увидела. Она тихонько подошла к мальчику и стукнула его Библией по голове. Все дети вздрогнули.
Больше Джосайя не приставал ни к Прешес, ни к другим девочкам. А Прешес узнала, как следует обращаться с мужчинами, и запомнила это. Со временем ей это очень пригодилось, как и все, что она узнала в воскресной школе.
Сестра Овида воспитывала Прешес восемь лет. Если бы она осталась с ними навсегда, Овид был бы только рад, но он понимал, что рано или поздно ей снова захочется выйти замуж — несмотря на первую неудачу. Поэтому, когда сестра сообщила ему, что встречается с одним человеком и он сделал ей предложение, а она согласилась, Овид ее благословил.
— Я могу взять с собой Прешес, — предложила она. — Она мне как дочь. Но вот тебя…
— Да, — полюбопытствовал Овид, — меня ты тоже возьмешь?
Сестра засмеялась:
— Мой будущий муж — богатый человек, но думаю, он хочет жениться только на мне.
Овид занялся приготовлениями к свадьбе, потому что он был ближайшим родственником и считал это своей обязанностью. Он велел забить двух коров и наварить пива на двести человек. А потом взял сестру под руку и повел в церковь.
После венчания все вернулись в дом, где во дворе меж акациями натянули шатры и выставили стулья. Стариков рассадили в тенечке, а молодые беседовали и вдыхали ароматы жарящегося на костре мяса. Потом все поели, и Овид произнес речь, поблагодарив сестру, а ее муж поблагодарил Овида за то, что тот так хорошо присматривал за сестрой.
У мужа сестры было два автобуса, и он считался богатым человеком. Один из автобусов использовали на свадьбе и обмотали по случаю праздника ярко-синей тканью. А на втором уехали молодые: жених за рулем, а невеста с ним рядом.
Они поселились в десяти километрах к югу от Габороне, в доме, который построил брат жениха. У дома была красная крыша, беленые стены, спереди — традиционный дворик, обнесенный стеной. Позади дома — хижина для слуги и уборная. У сестры Овида была кухня с блестящими кастрюлями и сковородками, две плиты и новый холодильник из Южной Африки. Каждый вечер ее муж приносил выручку, и жена помогала ему считать деньги. Оказалось, что она отличный бухгалтер, и скоро дела пошли еще лучше.