Однако исследователи избегали сравнивать мозг Ленина с образцами мозга "обычных" людей, а потому было непонятно, чем все-таки Ленин анатомически сложнее устроен, нежели те революционные солдаты и матросы, гудевшие на митингах. Быть может, эти числа и проценты, отличавшие "прозрачное чело" Ильича от "светлых голов" его нескольких соратников, совершенно типичны для масс обывателей? Подобный вопрос не могли не задать непредвзятые критики.
Наконец, сама работа ученых не отвечала принципам статистики. Они не подсчитывали степень разброса данных, стандартные отклонения и тому подобное, а лишь сравнивали мозг Ленина с теми образцами мозга, что уступали ему по каким-то параметрам. Не для науки они старались выбирать — не вымерять! — цифры, а для партийных чиновников, ждавших заведомо известный ответ.
Тем временем профессор Фогг из руководителя опыта превратился в безучастного попутчика. С 1930 года он не был в СССР и абсолютно не занимался возложенной на него задачей, докладывал Сталину в июле 1935 года председатель ученого совета при ЦИ К СССР Владимир Милютин.
После захвата власти Гитлером положение Фогта весьма осложнилось. Его квартиру обыскивали, подозревая его в связях с советскими коммунистами. Его телефонные разговоры прослушивали. Наконец, его сместили с поста директора берлинского института. Тем не менее он оставался директором московского Института мозга, и его отсутствие мало сказывалось на работе учреждения. Лишь в 1937 году Фогта сменил на этом посту С.А. Саркисов и пробыл в должности директора до 1968 года.
В октябре 1941 года бывший студент МВТУ и рейхсминистр Альфред Розенберг получил переправленное к нему письмо невролога Алоиза Корнмюллера. "В связи с тем, что взятие Москвы в настоящее время представляется делом решенным, беру на себя смелость напомнить следующее. В московском Институте мозга находится полный комплект препаратов мозга Ленина. Не считаете ли Вы... полезным распорядиться, чтобы в случае взятия Москвы этот материал был бы сразу же реквизирован?" Впрочем, даже если бы вермахт и захватил советскую столицу, немцам не достался бы этот трофей: мозг Ленина был своевременно эвакуирован.
Уникальный научный объект остался в СССР, но результаты его исследования по-прежнему представляли "тайну за семью печатями". О них доложили руководителям партии, о них известили некоторых коллег, а в остальном результаты эксперимента — уникального по своей тщательности, обширности и продолжительности — остались засекреченными.
Еще в 1936 году Саркисов был готов приступить к публикации отчета, но партийное руководство запретило это делать. Руководители Института мозга продолжали получать отказ и в брежневские времена, например, в 1967 и 1969 годах в ответ на обращения в ЦК КПСС, в 1980 году в ответ на обращение в Президиум Академии медицинских наук.
Так, в 1967 году первое поколение сотрудников Института мозга — Саркисов, Филимонов, Попов и Чернышев — вместе с молодыми коллегами подготовили к изданию монографию "Мозг В. И. Ленина. — Цитоархитектоническое исследование". Однако их работа не была опубликована даже в канун столетнего юбилея Ленина. Материалы моншрафии появились в виде двух статей лишь в 1993 году в сборнике "Успехи физиологических наук". Здесь впервые были обнародованы точные результаты работы Фогта, Саркисова и ряда других ученых.
Тем временем отношение к цитоархитектонике заметно изменилось Сейчас уже ясно, что гениальность человека нельзя сводить лишь к особенностям клеточной структуры его мозга. Нужно научиться различать морфологический и функциональный образы головного мозга. С помощью новейших технологий, прежде всего томографии, удается разглядеть, как распространяется раздражение внутри мозга, и наглядно показать, как развивается человеческая мысль. Процесс мышления человека, его мысленная реакция на происходящие события становятся видны воочию. Подобные наблюдения дают совершенно другие результаты, нежели морфологический анализ.
Анатомия головного мозга переосмысляется заново.
Немецкие и шведские корни Ленина по материнской линии тщательно прослежены в работе А. Брауэра, опубликованной в "Генеалогическом ежегоднике" за 1972 год. Родители Марии Александровны Ульяновой (Бланк) были немцами. Ее отец, Александр Дмитриевич Бланк, происходил из семьи волынских немцев, а мать — Анна Гросшопф — была дочерью петербургского купца Иоганна Готлиба Гросшопфа и матери- шведки. В XVIII веке предки Гросшопфа были видными любекскими купцами, и, как показало исследование, проведенное одним из швейцарских историков, от этой же купеческой семьи из Любека ведет свое происхождение и семья недавнего президента Германии Рихарда фон Вайцзеккера.