Председатель кивнул. За его спиной промелькнула полуодетая девушка. Точно, ночь…
– Я рад, Анжела. Но… пять планет и двести миллионов жизней… Тебя не смущает цена вопроса?
Анжела покачала головой. Вспомнила лицо короля с варварской планеты. И твердо сказала:
– Об одном прошу: оставь ее в покое.
Юрий IНикитин
Русский писатель, драматург, публицист. Родился, живет и работает в Астрахани.
Член Союза писателей СССР с 1986 года, участник Всесоюзного съезда молодых писателей (1984 г., Москва), Всемирного конгресса русскоязычной прессы (2000 г., Нью-Йорк) и Всемирного съезда P.E.N. Club (2000 г., Москва). Автор семи книг художественной прозы, трех пьес и множества публицистических статей.
Всесоюзную известность ему принесли повесть «Голограмма» (1986 г.), роман «Выкуп» (1990 г.), а также рассказы, изданные массовыми тиражами «Молодой Гвардией».
Вышедшая в 1999 году книга Юрия Никитина «Укромье ангела» удостоена Артийской профессиональной премии в области литературы. В том же году получил премию им. В.К. Тредиаковского за книгу «Чудная ночь в начале июня» и ее же – спустя три года – за «Укромье ангела».
Из романов, написанных автором в последние годы, следует отметить гротескно-сатирическое произведение «Свистун Холопьев» (роман стиля) и мистический триллер «День, когда мы будем вместе».
Зарубежному читателю творчество Юрия Никитина знакомо в основном по рассказам в различных сборниках, переведенным на основные языки.
Как публицист Юрий Никитин часто печатается в «Литературной газете».
C греками – навек!
(Из цикла рассказов «Я и не мой брат Иван»)
Нет уж, извините-подвиньтесь: никакая нам Украина не сестра и тем более не брат. Это все старцы какие-то придумали, а мы, как попугаи, повторяем за ними. Чего, спрашивается, у нас общего? У нас щи, а у них борщ, у нас пиво, а у них пыво, у нас Иванов Гаврила Соломонович, а у них Гнилохатка Златояр Коловратович – язык сломаешь, пока выговоришь. И так во всем. Мы им говорим: «Сидите на месте и не рыпайтесь!», а они нам кукиш показывают. Хороши уродственнички! Вот брат Иван в таких случаях… Кстати, о брате Иване.
Говоря между нами, он мне такой же брат, как эта чертова Украина. Просто в молодости его по ошибке сняли в какой-то кинокартине без названия, где он играл роль вечно пьяного брата – без слов, но с выражением лица. Его из-за этого выражения-то и взяли в картину, потому что с этим самым выражением он и тверезый на пьяного был похож. Конечно, люди из картины это усекли и решили сэкономить на реквизите. Но талант у брата Ивана, надо признать, имелся. Он, бывало, как глянет из-под кустистых бровей, как сверкнет безумными очами, как сожмет до посинения губы – тут сам в ларек за бутылкой побежишь, только чтоб человек не мучился. Я хоть и небольшой знаток всей этой киношной канители, но скажу так: лучше брата Ивана роль пьяного, не будучи пьяным, в мире никто не играл. И это еще при том, что роль у него была подсобная, а на передке там суетился какой-то додик, который все время ему на бестолковку капал: мол, ты, брат Иван, неправильно себя ведешь, то да сё, а он как глянет на него с укором и снова уходит в страдания. Артизд, ничего не скажешь!
Ну вот, к чему это я брата Ивана вспомнил на ночь глядя? А к тому, что приходит он сегодня на работу после обеда и созывает всех на политконференцию. Ему Христофорыч, бугор наш, поручил этим делом заниматься за два отгула в месяц и три дня к отпуску. Собирает он нас, значит, а станок у него как был в металлической стружке, так и остался. Правда, время прошло немного, года полтора, но все равно непорядок. Я ему аккуратно так на это намекаю, мол, доллар проклятущий опять наш рубчик унизил, так хоть стружку бы убрал со станины, лектор хренов! А он меня будто и не слышит, ковыряется в своих бумажках, шепчет что-то себе под нос, а потом говорит человеческим голосом: «Вы, Индивид Матвеевич, часом не помните, как называется небольшой такой остров из четырех букв в Средиземном таком море? Мне он для политконференции очень нужен». Я подумал с минуту для порядка и говорю, что знаю, мол, остров из трех букв, но он не в Средиземном море,
а значительно ближе, и если, говорю, попросишь, расскажу подробно, как туда добраться. Только, мол, я бы не назвал его небольшим. Тут приходит Христофорыч, снимает с носа солидольную соплю и спрашивает с таким видом, будто его это и впрямь интересует: «Так о чем, стало быть, нынче толковище будет?» – «О Греции, – говорит брат Иван, шурша бумагами. – И еще об острове, забыл название, из четырех букв». Христофорыч вытер лицо ветошью, отчего стал похож на мулата, и вновь спросил: «Это какой-то новый, что ли, из четырех букв? Недавно открытый?» – «Нет, – помог я с ответом брату Ивану, – все тот же. Просто когда будешь произносить старое название, среднюю букву слегка растяни, чтобы она как бы удвоилась. Поначалу будет тяжеловато, но потом привыкнешь». Христофорыч попробовал, и у него все получилось с первого раза. Я тоже попробовал, и у меня получилось. Но тут заорал вдруг брат Иван и все испортил. «А-а, – заорал он, – вспомнил: остров Крит!» Христофорыч зло посмотрел мне в глаза и сказал: «Ну, я же говорил, что новый, а ты – «старый, старый, только букву тяни»…Тьфу на тебя, Индивид!»