Вспомнил я этот жуткий образ времени, созданный великим испанцем, в день смерти великого певца умирающей русской деревни Валентина Распутина и в день рождения великого физика Жореса Алфёрова, которому исполнилось 85 лет, и страшно стало мне перед стремительно летящим Временем и стремительно уходящей в Вечность эпохой. Вспомнилось мне «Архимедово лето» Сергея Боброва и «Математическое стихосложение» Андрея Колмогорова и «математическая поэма о гармонических рядах чисел» Алексея Маркушевича. В последние десять лет, когда меня стали волновать вопросы историософии и связанные с ними идеи мирного сосуществования науки и религии, а также сама природа научного творчества с её вероятностным симбиозом поэтической лирики с поэзией точных и бесконечных чисел, я всё чаще вспоминал Сергея Павловича не как поэта, а как поэта-математика и статиста-пропагандиста математических знаний среди пытливого юношества. Пришлось вспомнить и других людей, имена которых стал стремительно забывать. Это было недавно, это было давно! Я вспомнил этих замечательных и таких разных по своему складу людей совсем не случайно, ибо сейчас редко и почти невозможно встретить такое тесное, бескорыстное, творческое трио людей науки и искусства на почве педагогики и популяризации точных наук. Почти полвека прошло с той поры, а этот удивительный творческий союз людей науки до сих пор будоражит и вдохновляет мою память… Почему так? Да потому что любое творчество, в том числе и научное, зиждется прежде всего на высокой общественно полезной цели на базе просветительства и самообразования. Общей творческой площадкой этого уникального трио стала в начале 70-х годов работа по изданию «Детской энциклопедии» (в 12 томах) под редакцией академика АПН СССР А.И. Маркушевича (1).
Мне выпало счастье по просьбе главного редактора участвовать в сборе материалов и статей к тому 3 «Вещество и энергия-1973», к тому 5 «Техника и производство-1974» и частично к тому 7 «Человек-1974», которые ярый книголюб Алексей Иванович Маркушевич любовно называл «главными книгами из серии «Радость Познания». Именно сбор тематических статей способствовал моему знакомству со многими учёными и авторами учебников и учебных книг, писателями и поэтами того времени.
Многие из них казались мне тогда живой легендой. К их числу я отношу в первую очередь писателя-составителя учебников по физике академика АПН СССР Александра Васильевича Пёрышкина (1902–1983) и вице-президента АПН СССР, автора экспериментального учебника для 8 класса «Физика-8 (Механика) Виктора Геннадьевича Зубова (1914–1982) (2). Они часто встречались как по делам написания новых учебных пособий, так и по методике и содержанию преподавания физики в средней школе, их объединяла любовь к школе. В связи с реформой средней школы и введением новых программ по физике в 60–70 гг. XX века потребовалось создать принципиально новые школьные учебники, отвечающие требованиям современной науки и методики обучения. Таковыми явились сначала учебные пособия, а потом стабильные учебники А.В. Пёрышкина в соавторстве с учителем Н.А. Родиной.
Александр Васильевич Пёрышкин любил рассказывать в свободное от работы время (и от занятий по изданию «Детской энциклопедии» тоже) о своей преподавательской деятельности. В частности, о своём учительстве в опытно-показательной школе-коммуне имени Пантелеймона Николаевича Лепешинского при Наркомпросе РСФСР, где он был преподавателем физики, математики и труда. Его воспоминания о видных работниках Наркомпроса 20-х годов весьма любопытны и требуют отдельной главы, особенно те, которые касаются последних лет жизни Н.К. Крупской, когда её морально терроризировал Сталин. Мне с Александром Васильевичем пришлось два раза основательно поговорить об истории русского учебника, о рукописной учебной книге допетровской Руси и о переводной технической западно-европейской литературе XVI–XVII веков. Тогда эта тема волновала меня в связи с написанием диссертации об образовательной системе в допетровской Руси и являлась её основной составной частью исследования. Тогда Александр Васильевич дал мне много ценных указаний и ссылок на специальную литературу, объяснив мне причины отставания Московской Руси от Западной Европы в науке и образовании. Она, эта отсталость, по его мнению, объяснялась отсутствием хороших учебных пособий и добротного тезауруса научно-технических терминов («научных азбуковников»). В одну из бесед за чашкой чая в буфете Академии он мне признался, что свой учебник по физике писал, заимствуя русский научно-технический словарь и образный язык своих предшественников, начиная с физических трактатов (с латинского на русский) Ломоносова и кончая лекциями великого физика Лебедева.