Майдан… Майданек… Я свою жизнь посвятил Слову и не верю в случайность созвучий. Смрадный, «словно жирный» дым крематориев Майданека поразительно схож с дымом горящих покрышек в Киеве зимой 2013–2014 гг. Удивительно ли, что в мае, уже в Одессе, этот дым стал по-настоящему дымом крематория…
Майдан = Майданек?
Как это было? Как мир узнал правду о Майданеке?
Почти случайно. Даже не в первый день освобождения Люблина от немецких войск. Военная спешка не располагала к неспешному осмыслению всего обнаруженного.
Мир увидел Майданек глазами трёх советских писателей-военко-ров. Вот как об этом пишет Евгений Долматовский:
«Нас было трое – Симонов, Борис Горбатов и я, корреспонденты «Красной звезды», «Правды» и фронтовой газеты «Красная армия».
Заняли большую комнату, затопили камин. Борис нашел колоду карт и увлёкся раскладыванием пасьянса. Это было его любимое занятие, не раз вызывавшее насмешки. Он тихо разговаривал с королями, валетами и с самим собой. Симонов засел за стихи; я, кажется, тоже.
Если взглянуть со стороны, странная возникала картина: трое военных что-то шепчут и бормочут – каждый сам с собой разговаривает. Один опустил глаза, а двое вздымают взоры к потолку…»
Совершенно рутинная, тривиальная зарисовка походного досуга писателей на фронте. Писателей, уже привыкших ко всем ужасам войны – на дворе август 1944 года, все трое успели насмотреться и на страдания, и на смерть, и на чудовищную жестокость гитлеровцев. Уже освобождена от захватчиков Родина, и кажется, что лицо нацизма было рассмотрено во всех гримасах. Уже несколько дней Люблин освобождён советскими войсками, писатели пользуются выхваченными у войны часами для отдыха и творчества.
«…Наше «молитвенное» состояние, – пишет далее Долматовский, – скоро было нарушено: вошел польский врач и спросил, знают ли Панове о страшной, совершенно секретной фабрике, находящейся на восточной окраине города. Из трубы в течение целого дня определёнными порциями выходил черный жирный дым, обладающий тошнотворным запахом. Очень страшные слухи ходят об этой фабрике, но толком никто ничего не знает… К неудовольствию Бориса Горбатова, Симонов собрался немедленно: едем туда!»
И вот в Майданеке оказались первые журналисты-военкоры. Люди, которые прожили не один год на войне, увидевшие достаточно ужасов нацизма.
…Был уже вечер. И в предночном сумраке перед тремя видавшими многое военными людьми предстало то, что можно назвать лишь «фабрикой смерти». Казалось, что всё созданное здесь не принадлежит человеческим рукам. Всё это в своём размахе давило дьявольщиной, нереальностью происходившего и происходящего. В скупых строчках мемуаров Долматовского атмосфера Майданека выражена вполне чётко: «Шли потрясённые, оглушенные. Взяли друг друга за руки, уже не знаю почему. Может быть, нужна была цепь человеческого тока…»
Уже несколько дней как Майданек освобождён. Но здесь по-прежнему остаются заключённые. Нет ни охраны, ни электричества в колючей проволоке, ничто не держит людей. Но идти им некуда, да и незачем. Они ещё не заметили, что свободны. И их быт воспроизводит привычки многих дней заточения. «С наступлением ночи, – пишет Долматовский, – нам пришлось прервать осмотр: электричество было выключено, в одном из бараков группа оставшихся в живых полупомешанных узников, не понимающих, что они освобождены, затеплила плошки, похожие на лампады. Невыносимо!»
«Невыносимо!» – кричит человек, задавленный ужасом Майданека. Три военкора, прошедшие, казалось бы, через все круги ада войны, неосознанно держат друг друга за руки, видя в этом необъяснимую связь с реальностью, противоречащей действительности Майданека.
Вернувшись, уже ночью, молчали, не в силах полностью осмыслить увиденное. Ехали за диковинкой, поглядеть на «секретную фабрику», но столкнулись с немыслимым по размаху преступлением. «Симонов стал записывать, – вспоминает Долматовский, – поднял лицо – всё в слезах…»
Обширные, по меркам газет, очерки Константина Симонова и Бориса Горбатова увидели свет буквально через несколько дней. Симонов опубликовал очерк с 10 по 12 августа 1944 года в главной армейской газете СССР «Красная звезда», Борис Горбатов – в газете «Правда» 11 и 12 августа.