Телевидение они смотрели гораздо меньше, чем обычные советские зрители — поскольку обычно возвращались с работы домой к вечерней программе «Время» и должны были довольно рано ложиться спать, чтобы не позже 9 утра быть на работе. Всё, что им запомнилось из советского телевидения этого периода, — спортивные программы и детективные телесериалы. На выходных большинство из них уезжало в санатории ЦК, где они предпочитали тратить время на прогулки в парке, занятия спортом, игру в бильярд.
В качестве единственного источника систематического культурного воздействия значительное количество опрошенных работников аппарата указали театры. Благо добыть билет на любой спектакль им не составляло никакого труда через театральную кассу ЦК КПСС. Однако ходили они в основном на классические спектакли или на постановки западных авторов. Актуальные советские пьесы их особенно не интересовали (кроме постановок престижного Театра на Таганке, да и то у меньшинства из «театралов»).
Между тем, несмотря на разницу в политических позициях, у работников аппарата ЦК КПСС наблюдалась определенная культурная гомогенность, заявленная, в частности, в их интервью и мемуарах. Они были действительно советскими людьми. Как же всё‑таки это сформировалoсь?
Ответ на этот вопрос можно найти, если рассмотреть социальный и возрастной состав сотрудников аппарата. Работники аппарата ЦК КПСС 1965‑1985 годов были гомогенной группой не только с точки зрения культурных, но и социальных показателей. Комплекс из 191 подробных биографий работников ЦК КПСС этого периода (из них работники идеологических отделов — 54), составленных на основе интервью, мемуаров и сведений, предоставленных мне родственниками, даёт удивительно однородную картину.
Это в основном мужчины, пришедшие в аппарат ЦК КПСС в возрасте около 35‑40 лет. На более чем 85 % это русские, восточные украинцы, белорусы, которые в трех поколениях вообще не имеют никаких иноэтничных предков (или не знают о них). 70 % из них выросли в семьях от среднего и высшего класса сталинского времени. Их родители работали в диапазоне от бухгалтера предприятия, армейского офицера, председателя колхоза до директора завода и заместителя министра. По своему социальному происхождению родители в равной степени (и нередко в рамках одного брака) представляли дореволюционный средний (иногда — высший) класс и новых «служащих», сделавших советскую карьеру благодаря участию в революции, Гражданской войне или прокоммунистическому активизму (комбеды, исполкомы, комсомол, служба в армии и ОГПУ‑НКВД) в 1920‑е годы. Как минимум 76,1 % будущих работников ЦК КПСС имели полную семью до момента окончания школы.
Спецификой собственно отдела пропаганды является то, что весомая часть его сотрудников вышла из семей с высоким уровнем интереса либо к политике, либо к религии. Так, например, пять сотрудников отдела пропаганды, из 36, чьи биографии вошли в рассматриваемый биографический массив (и лишь в двух случаях — сотрудники других отделов), заявили о своём родстве с видными политическими деятелями дореволюционного времени. В их числе оказались трое депутатов Государственной думы от разных левых партий[44]. Кроме того, упоминавшийся выше Алексей Козловский был внучатым племянникoм двух членов Государственного совета Российской империи, а Юрий Сапожников — внукoм видного народовольца, ставшего затем заметным эсером на Юге России[45].
Что касается интереса к религиозности, то в этом отношении сотрудники отдела пропаганды были не уникальны, в других отделах также были люди с детским религиозным опытом или воспитанныe в религиозных семьях, однако в процентном отношении сотрудники отдела пропаганды составляют около 80 % от числа людей, заявивших об этом.
Другой вопрос, что будущие работники отдела примерно к 12 годам разрывали все связи с прошлым — как религиозным, так и «несоветским»‑семейным. Сохраняя высокий уровень интереса к абстрактным идеям, они переключались на новую веру, которая «сияющей дорогой строительства коммунизма» твердо вела их к социальному успеху.
На мой взгляд, можно выделить три наиболее существенных фактора в формировании менталитета работников аппарата ЦК КПСС.
Первым из них было то, что 80 % из них получили полное среднее образование в советской школе. Остальные (за двумя исключениями) окончили техникумы (почти все с красным дипломом). Из числа окончивших среднюю школу не менее 34,7 % (в том числе среди сотрудников идеологических отделов — не менее 55 %) получили на выходе атестат об отличии, золотую или серебряную медаль. Школы, которые они окончили (преимущественно в 1930-х — начале 1950‑х годов) были в основном «хорошими школами», располагавшимися в центре городов. Другим важным обстоятельством являлось активное участие будущих работников ЦК КПСС в общественной деятельности на школьном уровне, в частности тот факт, что высокий процент их них (по далеко не полным данным — 37,9 % в целом по массиву и 49 % для сотрудников идеологических отделов) становился председателями пионерской дружины или комсоргами школ.
44
Н. Биккенин (брат деда по матери — депутат фракции кадетов от Оренбургской губернии Зигангир Нургалиевич Байбурин (1852–1915), врач, лидер панисламистской политической организации), В. Костров (прадед по отцу — Андрей Михайлович Костров (1856‑не ранее 1916), волостной старшина и член ростовской земской управы, оптовый торговец, депутат фракции кадетов первой государственной думы), В. Михайлов (муж правнучки депутата от фракции трудовиков первой государственной думы, учителя, мирового судьи Кирилла Семёновича Нечипоренко (1855‑не ранее 1916)).