– Нет, нет, в любом случае не он. А что, у тебя есть какое-то предложение?
– Да, есть, – кивнула Анника. – Берит.
Он провел рукой по лбу.
– Да, да, я знаю, что ты так думаешь.
– Я повторяю это снова, поскольку права.
– Мотивируй.
– Она, без сомнения, лучший и самый вездесущий репортер «Квельспрессен», может все и делала все. Она никогда не впадает в уныние, невероятно рассудительна и верна газете до последнего дыхания.
Шюман захлопал глазами.
– То есть в твоем понимании у нее есть необходимые опыт, знания, лояльность, способности, спокойствие и благоразумие?
– Уму непостижимо, почему она еще не получила этого предложения.
– Позволь мне рассказать почему.
– Хотелось бы услышать.
– Берит никогда не допускает оплошностей. На нее даже ни разу не писали жалоб омбудсмену по вопросам печати. Она пишет корректно, так что не придерешься, и ее материал всегда основательный и отлично проработанный.
– И когда это было плохо?
– Она никогда не рискует.
Анника скрестила руки на груди.
– По-твоему, она труслива?
– Газета вроде «Квельспрессен» не может иметь капитана, если использовать одно из твоих любимых выражений, который не готов рисковать. Это никогда не сработает. Квинтэссенция в данной работе состоит в том, чтобы порой не испугаться пойти ва-банк, создать хаос и сохранить равновесие, когда штормит…
– А почему такая спешка с Жозефиной?
– Это не спешка.
Анника смотрела молча на него несколько секунд. Он давно выглядел уставшим, но теперь у него появились морщины возле рта.
– Это еще неофициально пока, – сказал он.
– О’кей, – буркнула она. Ощущение беды усилилось.
Шеф протянул ей распечатку – протокол встречи правления, состоявшейся неделей ранее.
– Параграф четыре, – сказал он.
Анника прочитала три раза.
«Учитывая последние тенденции развития отрасли, принято решение закрыть печатную версию «Квельспрессен».
Закрыть. Печатную версию.
– Бумажная газета, – сказала она, – ее убьют.
Ее голос был немного хриплым.
Шюман кивнул:
– Как можно быстрее.
Анника совершенно неподвижно сидела на стуле, словно окаменела.
Ее взгляд неосознанно скользил по редакции, людям, сосредоточенным на своих делах по другую сторону стекла, даже не подозревавшим, какая пропасть разверзлась совсем близко перед ними.
– Но, – наконец заговорила она, – что произойдет со всеми…
– Здесь ничего не поделаешь, – отрезал Шюман. – Все репортерские ставки ликвидируют…
Анника уставилась на него с открытым ртом. Постепенно смысл его слов дошел до нее: «все репортерские ставки ликвидируют» – это касалось и ее самой, и Берит, и Хёландера, и других, и всех читателей, которые больше не смогут ходить и покупать себе газету, садиться и решать кроссворд за столиком в кафе, речь шла об исчезновении целой культуры, стиля жизни.
– Я думаю, бумажная газета выходила с прибылью!
– Пока мы выезжали на приложениях и всяком барахле, которое посылали вместе с ними, книгах и музыке, и DVD-фильмах, но появление специализированных интернет-магазинов сыграло свою роль и там тоже. Это единственно возможный вариант.
– Ты не можешь так думать.
– Всем другим придется поступить аналогичным образом рано или поздно. Мы получим преимущество, взяв инициативу на себя.
– И ты должен сделать это? Взяться за топор?
– Кое-кто из основного персонала останется в деле, – сказал он. – Будем расширяться в интернет-версии, журналистика не исчезнет из-за того, что мы перестанем использовать массу бумаги для ее распространения, но, если вернуться к стрип… Жозефине, я хотел бы видеть ее в печатном варианте.
Само собой.
– Сколько у меня времени?
Анника не смогла скрыть сарказм.
– Надо пересмотреть договоры с распространителями, типографиями, подобное не сделаешь за один день…
У нее пересохло во рту, ей пришлось задать этот вопрос:
– А потом? Что будет со мной?
– Естественно, для тебя найдется определенное пространство в новой организации. Ты знаешь, я хотел бы видеть тебя выпускающим редактором.
– Проводить дни за написанием семикрестового суррогата?
– Помимо прочего.
Она почувствовала, что у нее вот-вот польются слезы из глаз, быстро встала в попытке справиться с ними.
– Никогда, – сказала она. – Уж лучше сидеть за кассой в торговом центре.
Шюман вздохнул.
– Ничего не говори остальным, – попросил он. – Мы, возможно, обнародуем решение в начале следующей недели.
Анника кивнула, покинула стеклянный закуток и закрыла за собой дверь.
Подземка поглотила ее, и сейчас она тряслась в сторону Сёдермальма. Люди в вагоне вокруг сталкивались с ней, раскачивались на месте.