Тем же утром, уже в офисе, в его кабинет зашел Крылов. Ремин плохо его знал. Хотя Крылов работал достаточно долго, их разговоры не заходили дальше приветствий и трепа в курилке. Крылов начал сразу, без обиняков заявив Ремину, что знает о его махинациях и дает три дня на то, чтобы вернуть деньги. Говорил он спокойно, размеренно. Создавалось впечатление, что речь он заучил наизусть и несколько раз репетировал. Ремин подумал, а что мешало Крылову заявить обо всем прямо сейчас, не давая никаких трех дней на исправление ситуации. Было ли дело в корпоративной солидарности или мнимой симпатии, которую Крылов мог испытывать к Ремину, но этим временем стоило распорядиться с умом. Ремин вышел из кабинета, чувствуя, что именно такой встряски ему не хватало, тело налилось силой, и от вялости, которая одолевала его последние месяцы, не осталось и следа. Приемная была пуста, Ремин подошел к телефону и позвонил Гурскому.
— Через десять минут на парковке, — сказал он и повесил трубку.
Гурский был хмур, ему не понравилось, что его оторвали от компьютера. Ремин в нескольких выражениях обрисовал ему ситуацию. Гурский пожал плечами.
— Что и требовалось доказать, — сказал он.
Они стояли так, чтобы с камер наблюдения их нельзя было рассмотреть.
Ремин подошел ближе. Ненависть захлестнула его. Какого черта Гурский так спокоен?
— Ты можешь вернуть деньги?
— А на какие шиши я дом купил?
Кажется, Гурского удалось расшевелить, его щека задергалась, а на лбу выступил пот.
— Так что будем делать?
Гурский пожал плечами. Вдали послышался шум отъезжающей машины, и они на несколько секунд замерли, как лисы, почуявшие вдали собачий лай.
— Я могу вскрыть его почту, почистить облако, — сказал Гурский. — Ни с личной, ни с корпоративной он ничего не сможет отправить, но потом…
На подвальной парковке было холодно, и внезапно стало еще холоднее. Ремину было наплевать, что с ним станет, но мысль, что Карина вырастет и узнает, что ее отец мошенник и заключенный, ввергала его в бездну отчаяния. Сердце опять начало саднить, и Ремин потер грудь. В последнее время он все чаще ощущал, что с его сердцем стало хуже, но сегодня были проблемы и поважнее.
— Он знает, что ты действовал не один? — спросил Гурский. Ремин пожал плечами.
— Будем надеяться, что нет.
Гурский кивнул.
— Я смогу удалить его из офиса на несколько дней, но это не решит проблемы в целом.
— Не решит, — сказал Ремин.
Некоторое время они смотрели друг на друга. Как он мог довериться этому человеку, думал Ремин, это же явный психопат. Глаза Гурского лихорадочно блестели, а может, это просто свет от ближайшего светильника падал так неудачно. Мозг Ремина уже нащупал решение, но не было сил его озвучить.
— Может, имеет смысл взять его в долю? — спросил Гурский.
Ремин покачал головой. Слишком несговорчивым, слишком неприступным выглядел Крылов во время разговора. Если бы ему нужны были деньги, Крылов хоть как-то на это бы намекнул, но вместо того на его скулах играли желваки размером с куриное яйцо, будто он перегрызал невидимую колючую проволоку.
Они опять замолчали. Гурский вращал в руках смартфон последней модели, ветер прибил к его ботинкам яркую обертку от чипсов, и она шевелилась, как живая, словно пыталась взобраться вверх по штанине. Решение уже оформилось внутри Ремина, и он ощущал его тяжелым комком, одновременно холодным и обжигающим.
Гурский наконец услышал шорох внизу и брезгливо стряхнул с ботинка прилипший пакетик.
— Ты прикидывал, какими сроками это грозит? — спросил он. Ремин не консультировался со своим юристом, оттопыривающим при деловых чаепитиях мизинец так, что любой очевидец понимал, что туг не обошлось без специальной гимнастики, но за несколько минут в интернете отыскал всю необходимую информацию, после чего невинные, отдающие суматохой редакционных планерок слова «статья» и «срок» обрели новую, параллельную, реальность.
— Лет восемь, — ответил Ремин, — может быть, семь.
— Понятно, — сказал Гурский, пряча смартфон, — значит, десять.
Ремин посмотрел на часы. Они попросту теряют время. В его телефоне можно бьшо найти номера нескольких человек, вращавшихся в около криминальной среде, к которым, при соблюдении некоторой аккуратности в формулировках, можно было обратиться за решением возникшей проблемы. Ремин даже успел подобрать наиболее подходящую кандидатуру, когда Гурский сказал: