Неделя не прошла даром. Морозов начал от удовольствия потирать руки. Подслушанные слова незнакомца оказались правдой. В подвал магазина свозилось много завернутых в холстину предметов, очертаниями похожих на картины. Но не это интересовало Меченого, приходили личности, проверяющиеся, не следит ли кто за ними. Среди приходящих мелькнуло несколько знакомых лиц, занимающихся скупкой золотых вещей и драгоценных камней.
Так что стоило рискнуть. Тем более Морозов приехал в столицу не один, а сотоварищи. Каждый готов был любому горло перерезать, когда дело касалось хорошего куша.
Иван Долженков, несмотря на молодые годы — недавно разменял двадцать третий, — успел покуролесить и на Орловщине, и в Крыму, и на севере. Биография довольно кровавая, особенно последних пяти лет. Главное, что ни разу не дрогнула рука, когда Иван отправлял на тот свет офицера, солдата или маленького неразумного ребенка. Незаменимый товарищ.
Вторым в маленькой банде по возрасту и по умению входить в доверие к незнакомым людям был Кирилл Можаев, по прозвищу Свой. Добродушная улыбка никогда не сходила с круглого лица. Взгляд всегда удивленных голубых глаз скрывал жестокость и лицемерие.
Самым ненадежным в банде оказался Викентий Кабанов, которого использовали на подхвате. Именно он сидел на месте возницы. Сердце его при появлении незнакомца забилось, словно после тяжелой работы. На висках выступил холодный пот, а по спине поползла предательская струйка. Револьвер лежал рядом, прикрытый рогожкой, но Викентий про него забыл. Сжимал до боли в пальцах вожжи и молился Всевышнему, чтобы все прошло гладко. Кабанов не заметил, как кто-то сзади ткнул ему стволом пистолета в ребра.
— Не шевелись, если хочешь остаться живым. — Голос звучал тихо и спокойно. Викентий вздрогнул от неожиданности, открыл рот и замер, словно мраморная статуя. — Если понял, кивни головой?
Кабанов кивнул.
— Сколько в магазине?
Бандит явно не понимал вопроса.
— Сколько в магазин пошло твоих товарищей?
— Трое, — едва выдавил из себя Викентий.
— Давно вошли?
— С полчаса. — Голос бандита обретал какое-то безразличие. Громов дал знать Аркадию Аркадьевичу, что, мол, можно брать бандитов, поднял левую руку, показывая три пальца, и указал в сторону магазина. Кирпичников кивнул.
Господин Бабар сложил руки на пруди и со страхом смотрел то на магазин, то на начальника уголовного розыска, то на бандита в телеге.
— Еще выходы есть? — тихо спросил Аркадий Аркадьевич хозяина.
— Что? — спросил тот, явно не понимая, чего от него хотят.
— Сколько выходов из магазина?
— Один, нет, нет. — покачал головой Бабар, — еще есть через подвал со стороны Полтавской.
Кирпичников жестом подозвал трех сотрудников.
— Покажите, — коротко приказал хозяину магазина.
— Я… — начал тот, но Аркадий Аркадьевич его перебил:
— Сколько внутри ваших людей?
— Четверо.
— Идите, покажите вход в подвал, и живо. Там ваши люди могут пострадать из-за вашего добра.
— Да я…
— Пшел, — сквозь зубы процедил Кирпичников. Сам с двумя агентами направился вдоль стены здания ко входу в магазин.
Дверь была закрыта изнутри.
Аркадий Аркадьевич прислушался.
Тишина.
Ни единого звука.
Спустя некоторое время послышалась возня, и что-то упало на пол.
Начальник уголовного розыска постучал рукоятью револьвера в дверное стекло. Опять тишина и неясное бормотание. Кирпичников вставил в замочную скважину взятый у Бабара ключ. Дверь оказалась запертой на щеколду изнутри.
Аркадий Аркадьевич схватился за ручку и дернул на себя. Крепежные гвозди выскочили из мест, куда их прибили, и щеколда в тишине упала на пол с металлическим звуком. В ответ из помещения магазина раздалось несколько выстрелов. Пули пролетели над головами сотрудников, только одна вонзилась в косяк и отколола длинную щепку.
Кирпичников взглянул на сотрудников, приготовившихся стрелять.