Но не стал. Подождет очередное задание от вышестоящего начальника, сейчас стоит разобраться с делом английского подданного Бабара.
Первым начал допрос главаря грабителей.
Меченый сидел, положив ногу на ногу. Руки, схваченные в запястьях наручниками, лежали на колене. Бандите интересом поглядывал на уголовных агентов, в особенности на высокого худого господина, протиравшего замшевой тряпочкой очки.
— Ну, здравствуй, Меченый. Как говорится в пословице, не плюй в колодец, — начал господин, надев очки. — Вот и довелось свидеться.
— Не знаю, о чем это вы, господин хороший? — пожал плечами Морозов.
— По глазам вижу, что вспомнил квартиру Иваницкого, — подмигнул бандиту начальник уголовного розыска.
— Не знаю я никаких иваницких-петрицких, — спокойно ответил Меченый. — Вы лучше папироской угостите.
Кирпичников кивнул одному из агентов. Тот достал из пачки папиросу, сунул в зубы главарю и чиркнул спичкой.
Морозов затянулся и с большим удовольствием выпустил изо рта папиросный дым.
— Хороший табачок, — улыбнулся Николай.
— За давностию лет оставим Иваницкого в покое, тем более что он живет за границей. Вернемся к нашим скорбным местным делам. Надеюсь, ты не против? — Уголки губ Кирпичникова скривились в легком намеке на улыбку.
— Если бы я и был против, то это ничего бы не изменило. Я сижу перед вами в этом, — Меченый протянул вперед руки.
— Не я сделал выбор, а ты. — Аркадий Аркадьевич опять снял очки и начал протирать стекла. Он не нервничал и не волновался, просто надо было чем-то занять руки. — Кстати, почему ты не выполнил своей угрозы в семнадцатом?
— Какой? — удивился Морозов.
— Ты же намеревался меня пристрелить?
— Откуда… — проговорился бандит, потом улыбнулся, показав черную дыру вместо одного из передних зубов. — Все-то вы знаете. Значит, и сейчас сведения имеете.
— Не хочу тебя, Меченый, разочаровывать, но кое-что в самом деле знаю.
— Так поведайте мне, Аркадий Аркадьич.
— Вот как?
— Не понял.
— Ты меня по имени-отчеству знаешь?
— А кто вас в столице не знает? — вопросом на вопрос ответил бандит.
— Не все так сведущи, как ты, Николай Морозов, тем более что меня в лицо знают не все преступные элементы Петрограда.
— Показывали мне как-то раз.
— Не в семнадцатом ли?
Меченый пожевал гильзу папиросы, хотел было промолчать, но ответил:
— В те веселые деньки.
— Ладно, Николай, как говорится, кто старое помянет. Настали другие дни, отличающиеся от веселых. Нынче всерьез.
— Хотя бы и всерьез? — ухмыльнулся Морозов. — В нынешние времена сами смертную казнь отменили. А что мне тюрьма или каторга? Год-два — и я снова на свободе.
— Вот в этом ты ошибаешься, милый друг, — сказал Кирпичников и распорядился одному из агентов принести декрет номер семь-тринадцать от двадцать шестого января тысяча девятьсот двадцать второго года. — Ты читать умеешь? Ах да, я и позабыл, что ты у нас два университетских курса прослушал.
Сотрудник вернулся с бумагой в руках. Аркадий Аркадьевич жестом указал, чтобы передал документ для чтения задержанному.
Морозов пробежал глазами один раз, потом более внимательно, потом присвистнул.
— Ну и дела!
— А ты думал.
— Как я понимаю, теперь любого можно подвести под определение «враг государства» со всеми вытекающими последствиями?
— Правильно понимаешь.
— Так…
— Да, дорогой Николай, собирается комиссия и решает согласно поданным документам, что с тобой делать — пулю в лоб пустить или лет эдак на тридцать в места не столь отдаленные отправить. И там тебе не царский комфорт каторги, а более жестокий режим, так что даю тебе, — Кирпичников посмотрел на часы, — десять минут, нет, скорее пять, на раздумывание, что мне рассказать, а что утаить. И вот от твоего рассказа будет всецело зависеть твоя же собственная судьба. Не буду отвлекать.
Аркадий Аркадьевич достал из портсигара папиросу и закурил, выпуская изо рта кольца дыма.
Меченый заговорил через три минуты.
Вначале кашлянул, словно просохло в горле, потом хриплым голосом произнес:
— Предусмотрено мне снисхождение?
— Повторюсь: все зависит от твоего интересного и поучительного рассказа.
— Что вас, Аркадий Аркадьевич, интересует?
Кирпичников отметил это «интересует».
— Меня не слишком заботит причина твоего появления в столице, о ней я догадываюсь. Мне поведай, кто навел на магазин господина Бабара?
— Индуса?