Димка был выхвачен из сна разъяренным отцом, который стоял над ним, изрыгая ругань и размахивая увесистой платяной штангой. Той самой, на которую вешались вешалки-плечики в мамином шкафу. Оказалось, Димка уснул перед телевизором, пока отец ходил с друзьями за водкой, а ключей они не взяли, захлопнули дверь, зная, что он дома. Стучали потом чуть не час, разбудили всех соседей на площадке, в итоге разбили окно на кухне и так влезли, благо квартира на первом этаже.
— Ты что? — кричал он. — Ты специально меня позоришь перед друзьями! Перед всеми соседями! Не пускаешь в собственный дом!
Димка успел сжаться в комочек, подтянув ноги, по ним и пришелся первый удар. Звук рассекаемого воздуха, глухой стук и резкая боль. В полумраке комнаты, разрываемом бликами от экрана телевизора, мелькало искаженное яростью лицо отца. Он успел ударить еще два раза, пока с кухни на крики не прибежал Дёма и не вырвал палку. Димка не знал настоящего имени папиного друга, его только так все и звали — Дёма. Дёма был добрый, даже само его прозвище звучало как-то ласково. Из всех папиных друзей Дёма нравился Димке больше всех, потому что всегда находил для Димки доброе слово или мог потрепать его по-свойски за волосы и даже дал ему как-то вкусную конфету. Вот и сейчас заступился за Димку и загородил собой от разъяренного отца.
— Да ты что, с ума сошел, что ли? Ну, уснул пацан, так час ночи уже, он же не нарочно, зачем ты его лупишь?
— Уйди, — рычал отец. — Счас я его научу уважать…
— Не дури. Серый, оставь мальца.
Дёма уволок отца на кухню, где сидели еще двое папиных приятелей, и больше Димку никто не беспокоил. Гул голосов с кухни Димка слышал еще долго, тихонько всхлипывая и прижимая ладошками ноги там, где по ним прошлась палка. Димка понял, что очень виноват и сильно всех подвел, раз папа так разозлился. Он, конечно же, не должен был, не имел права заснуть и не открыть дверь. И раз он так виноват, мама наверняка тоже будет его ругать, когда вернется с рейса. Только мама приедет еще не скоро, она работает проводницей на большом, красивом поезде и ездит на нем по всей стране, очень далеко. «Скорей бы мама вернулась, — думал Димка, — пусть даже она будет сердиться». Потом он уснул.
Утром отец был хмурый, почти не разговаривал и на Димку совсем не глядел. В квартире они были одни, папиных друзей к тому моменту, когда Димка проснулся, уже не было. Димка встал с диванчика, на котором спал, как был в одежде, и обнаружил, что может ходить, только сильно хромая. Но не это его беспокоило, а то, что отец старался на него не смотреть, из чего Димка понял, что его не простили. Своим детским умом Димка не понимал, что отцу просто стыдно после вчерашнего, и именно поэтому он хмурился и отводил взгляд.
На кухне ветерок из разбитого окна шевелил занавески, с улицы тянуло утренней свежестью, и было довольно прохладно. Димка быстро доел остатки жареной картошки, прямо со сковородки, попил воды из крана и поковылял к себе в комнату.
Потом вспомнил, что давно не поливал цветы в зале, а мама очень об этом просила каждый раз, уезжая в рейс, и вернулся на кухню. Долго оглядывался, пытаясь сообразить, во чтобы набрать воды. На столе и в раковине было полно грязных тарелок, но это совсем не годилось. Были еще чашки, но они мелкие, пепельница, полная окурков, — к ней даже не хотелось прикасаться. Наконец взгляд наткнулся на пустую трехлитровую банку. Димка решил, что это вполне подойдет, хватит на все цветы и еще останется. Налил воды до половины и поковылял в зал, где отец, лежа на диване, смотрел телевизор.
Цветы стояли на подоконнике, за шторами, в красивых разноцветных горшках. По правде говоря, растения в горшках на цветы вовсе не были похожи, обычные зеленые кустики с листьями, но мама почему-то называла их цветами. Видимо, невезение Димкино продолжалось: пытаясь отодвинуть штору одной рукой, он выронил банку. Банка разбилась вдребезги, разметав по полу воду и осколки разного размера.