Старик замолчал ненадолго и сказал устало:
— Сын твой слаб. Сам он не справится.
— Вы же сказали, что сможете помочь… — Дмитрий почувствовал, как что-то опустилось в груди.
— Слушай меня внимательно и запоминай. Я дам тебе три бутылочки с водой. Эти три воды потребуется испить. Это заговоренная вода, она поможет. После этого он избавится от ларьвы. Ты оставайся здесь ночевать, в бане тебе постелю. На закате и на заре я буду готовить тебе заговоренную воду. Первая вода будет сладка, вторая солона, а третья горька. Как вернешься, дашь сыну выпить первую воду. Она отнимет силу у демона, твой сын сможет остановиться, перестанет пьянствовать. Вернется к нему разум и способность видеть себя. Но первой воды надолго не хватит. Она будет держать его не больше недели, и если за это время ничего не сделать, то ларьва опять наберет силу и подомнет его.
Дмитрий слушал старика затаив дыхание, словно сокровенную истину, нимало не сомневаясь в силе и правдивости его слов. Старик отпил чай и продолжил:
— Пока демон без сил, отвезешь сына подальше от людей. Найди место, где никого нет, начерти круг, сядьте внутрь, там дашь ему испить второй воды. Его тело исторгнет демона, и он станет свободен. Правда ненадолго, ларьва вернется к нему, если ничего не предпринять.
Сказав это, старик замолчал, хмуря брови, уставился куда-то в угол и бесшумно шевелил губами, словно силился высказать что-то очень тяжелое.
Устав ждать, Дмитрий осторожно спросил:
— А что делать с третьей водой?
Старик вздохнул:
— Это будет самое трудное.
Подобно человеку, избавившемуся от мучительной зубной боли и оттого испытывающему чувство, сопоставимое со счастьем, хотя при этом в сущности пребывающему в своем обычном состоянии, Дмитрий находился в радостном, приподнятом настроении просто от того факта, что Артур вышел наконец из запоя. После того как сын выпил первую воду, он не прикасался к спиртному уже почти неделю, и этой малости было достаточно, чтобы укрепиться в надежде на благополучный исход. Первая вода сработала, а значит, старик, этот последний из знатков, не соврал. Он действительно знающий, обладает силой, а значит, все получится! Как будто огромная глыба свалилась с души Дмитрия, и облегчение, возникшее при этом, было сродни чувству детского восторга у ребенка, который твердо знает, что впереди его ожидает только хорошее.
Серебристый «Линкольн» плавно рассекал свежий утренний ветер, унося их прочь от города.
Артур сидел рядом притихший и с интересом рассматривал мелькающие за окном пейзажи. Он посвежел, к нему вернулся здоровый цвет лица, и в душе также затеплилась осторожная надежда.
— Пап, мы ведь не на рыбалку едем, да?
— Нет, не на рыбалку.
Артур задумался ненадолго и снова спросил:
— Это все по совету того знахаря?
— Да. В их местности таких, как он, называют знатки.
— Как? Знатки? — удивился Артур.
— Это от слова «знать», я полагаю. Знающие люди.
— Понятно… Пап… Думаешь, это сработает?
— Сработает, — стараясь, чтобы голос звучал как можно уверенней, ответил Дмитрий. — Без сомнений.
Они долго петляли по проселочным дорогам, выискивая уединенное место, чтобы исключить случайную встречу с чужим взглядом. Наконец остановились у небольшого озерца, окруженного со всех сторон редкими порослями молодого березняка.
День выдался солнечный, тихий и безветренный, будто сама природа затаила дыхание, почувствовав важность момента. Поверхность озерца едва подергивала легкая рябь, листья на тоненьких березках почти не шевелились.
Выйдя из машины, Дмитрий огляделся и удовлетворенно кивнул:
— Пойдет. Остановимся здесь.
— И что нам тут предстоит делать? — Артур говорил тихо, но все слова были отчетливо слышны в безветренной тишине.
— Да все просто на самом деле, ничего запредельного.
Дмитрий оставил Артура выгружать из багажника продукты и не нужные в принципе рыболовные снасти, асам решил пройтись по берегу озерца в надежде собраться с мыслями и совладать с внезапно охватившим его волнением. Было немного страшно — предстоящий шаг пугал неотвратимостью последствий — и в то же время радостно, потому что впервые за долгое время появился шанс справиться с горькой бедой. Пусть и высокой ценой.
Они позавтракали сидя на земле, на расстеленном старом покрывале, и при этом почти не разговаривали. Говорить не хотелось, каждому в силу своих причин. Артура не отпускал груз вины, раскаяние и душный страх, что он снова не удержится и провалится в свой ад.