Неужели же не удастся?! Она почувствовала, что мысли ее начали путаться.
Какая-то холодная льдинка скользнула под черепом, и от движения ее ей захотелось захохотать, как от щекотки… Она еще раз попробовала ключ, но тщетно.
Тогда случилось что-то страшное. Терентьева с силой ударила в дверцы, кто-то схватил ее за руку. Это был отец, бледный как полотно его рубахи. Она не выдержала и захохотала, громко, раскатисто, так что эхо этого безумного смеха отдалось во всех комнатах.
— Елена, Елена! — звал ее старик. — Что с тобой?!
Но она продолжала дико хохотать. Из передней раздался топот нескольких ног. Это бежали слуги…
— Отец, — бормотала Елена Николаевна, — пусти меня к нему… Ну, пусти, пожалуйста, он ждет, бедный… Если я опоздаю, он будет беспокоиться…
Старик наконец понял, что дочь лишилась рассудка. Он зарыдал, как ребенок, и стал покрывать ее голые плечи поцелуями отчаяния…
— Дитя мое! — лепетал он. — Очнись!.. Дочь моя, тебе нужны деньги… На! На! Бери их!..
Он бросился к шкафу и отворил его дверцы, думая тем привести ее в сознание…
— Там пусто! — сказала помешанная. — Деньги уже у него… закрой шкаф… он теперь пустой!..
И после короткого молчания, с опущенной головой, она вдруг закричала:
— Пустите же меня!..
И хотела кинуться бежать, но ее схватили две горничные, потом кинулась прислуга и старик.
Вся эта толпа еле-еле могла сладить с нею.
Помешанная отбивалась с нечеловеческой силой.
Она кусалась, била ногами и царапала… Наконец ее удалось поднять на руки и снести в будуар.
Тут ее привязали простынями к постели и послали за доктором. Старик, дрожа, в одной рубашке, громко рыдал.
Несмотря на всею, что совершилось, он все еще не верил в помешательство дочери. Дрожа и всхлипывая, он продолжал спрашивать ее, куда она хочет идти.
— К нему… к нему… Разве ты не знаешь его, отец?
— Кого?
— Жениха моего… Андрея… графа Радищева?..
Старик отшатнулся при этом имени и разом понял все…
Он теперь припомнил и историю с форточкой, и все ее таинственные отлучки. Он понял, что дочь его не прерывала отношений с негодяем и для него же, по его наущению, сегодня хотела обокрасть отца…
Но странно, как и у многих снисходительных родителей, у него не было в эту минуту никакой злобы против нее.
Вся ярость его адресовалась к негодяю, похитившему честь его дочери.
И чувство это было так сильно, что старик даже в эту минуту отчаяния прибег к хитрости…
Его теперь занимала одна мысль — поймать злодея.
— Ты хочешь идти к нему? — спросил он.
— Да, да, пусти… я ему снесу деньги из шкафа…
— Но где же он живет?..
— О, далеко!
— Где?
— В Н-ой улице, дом номер восемь… надо хоть послать ему деньги… Отец, ты такой добрый… сходи к нему…
— Хорошо, я схожу к нему сейчас! — грозно крикнул старик и выбежал из комнаты дочери, велев сторожить ее как зеницу ока и задержать до него доктора.
Он, не теряя ни минуты, полетел в полицию, потом раздумал и, вспомнив о графе Павле Радищеве, с какой-то сладкой яростью решился привлечь и его к этому делу, так близко его касающемуся.
В квартире графа Павла все уже спали, когда раздался сильный и отрывистый звонок с черного хода.
Прислуга, кинувшаяся отворять, увидела беспорядочно одетого старика, задыхающимся голосом потребовавшего сейчас же видеть барина по очень важному делу.
Лакей, побежавший докладывать, в темном коридоре столкнулся с самим барином.
— Что такое?! — в тревоге спросил он.
— Старик какой-то, ваше сиятельство, хочет видеть вас…
— По какому делу?
— По делу о двойнике вашем, — громко крикнул Терентьев и бросился в коридор. — Пойдемте скорей куда-нибудь в комнату, где я могу рассказать вам все, что произошло сейчас. А произошло очень важное… Моя фамилия Терентьев… Негодяй, двойник ваш, в наших руках, надо только не терять времени.
И старик, задыхаясь и захлебываясь слезами, сообщил о всем происшедшем, а также и данный ему помешанной дочерью адрес.
Выслушав, Павел бросился одеваться и через несколько минут, успокоив графиню, ехал уже со стариком на извозчике в помещение своих агентов.
Там он разбудил всех и велел ехать в полицейский участок, куда приказал явиться и своим людям.
Через полчаса в участке собралось человек тридцать пять.
Решено было до известного пункта ехать на извозчиках, попа-дающихся на пути, а оттуда тихо пройти пешком до самой квартиры злодея.