«Как понять такое воскрешение Алиджанова? — задал себе мысленно вопрос Григорий, менее других испугавшийся происшедшего. Хотя и у него сердце бешено колотилось. — Ведь мне было сказано, что черный квадрат — орудие возмездия убийцам. А теперь оказывается, что Алиджанов живой».
«Этот маньяк не живой, — прошептал Григорию на ухо простуженный голос, — его нечего бояться. Он больше не способен причинять людям вред. Вы можете взять его за руку и отвести куда угодно».
«Но зачем было его оживлять? — спросил мысленно Григорий, уже начавший привыкать к диалогу с невидимым, но могущественным собеседником. — Зачем пугать законопослушных граждан?»
«Земля не принимает насильников и убийц, казненных черным квадратом, — последовал ответ, — они осуждены Создателем на вечное страдание за свои дьявольские прегрешения. Они будут бродить по земле и испытывать страшные муки раскаяния. Но чтобы они не вызывали у окружающих страха, собирайте их в одно недоступное взорам людей место».
«Но имею ли я право быть судьей этим гражданам, преступившим закон? — спросил Григорий. — Имею ли я право лишать их жизни? Ведь только Господь вправе отнять данную им жизнь?»
«Тебе такое право дано свыше, с разрешения Создателя», — ответил простуженный голос, и стремительное завихрение, крутанувшись вокруг Григория, исчезло, словно сквозняк после того, как закрыли внезапно открывшиеся окна.
И тут уж Григорий удивил всех. Удивил и поразил своей неожиданной смелостью.
— Стойте! — Он решительно поднял руку и остановился первым. — До выяснения обстоятельств случившегося его разумнее было бы изолировать. Мне кажется, этого мертвеца лучше пока снова поместить в карцер.
— Но он не мертвый, — прошептал начальник Бутырки.
— Мертвый, я уверен в этом, — ответил Григорий. — Предлагаю запереть его в карцер.
— Но как ты объяснишь это превращение, Григорий Петрович? — сделав над собой усилие, с хрипотцой произнес Соколов, продолжая между тем отступать вместе со всеми.
— Очень просто, Василий Андреевич, — уже более уверенно ответил Григорий. Он не стал отступать по коридору вместе со всеми. — Полагаю, вы были правы, высказав версию об отравлении.
— Ты действительно считаешь, что это следствие отравления? — остановился Соколов, несколько приободрившись. — Тогда и те двое в шестьсот шестьдесят девятой камере могут ожить?
— Скорее всего, так и будет, — кивнул Григорий. — Не исключено, что и другие заключенные начнут падать от непонятного пока нам отравления. Помогите мне, Василий Андреевич, отвести Алиджанова в карцер. Посидит там, пока начальник СИЗО не освободит для отравленных отдельную камеру.
Относительно спокойный тон Григория и его более-менее логичное объяснение ситуации положительно подействовали на шокированных мужчин, и они, затаив дыхание, остановились. Их тревожные взгляды с надеждой устремились на Григория. Он сейчас в их глазах значительно вырос, и они молча признали в нем лидера положения.
В этой напряженной обстановке важна была каждая секунда. Григорий с замиранием сердца подошел к Алиджанову и, преодолевая неописуемый страх и брезгливость (в чем он никому бы не признался), крепко взял маньяка за руку выше локтя. Плоть руки Алиджанова была неживой, жесткой и холодной. В этот острый момент все смотрели на Григория как на былинного героя, бросившего вызов дракону.
— Ахмед, тебе необходимо отдохнуть, ты сильно ослаб, — сказал Григорий громко и не узнал своего голоса. — Пойдем, я отведу тебя на место, — продолжил он и, развернув Алиджанова словно манекен, повел его в карцер под удивленными и восхищенными взглядами присутствующих. Ахмед, медленно передвигая ватные ноги, послушно двинулся за Гришей.
Соколов, как более смелый из всех остальных, подошел к Григорию и пошел рядом. Но прикоснуться к Алиджанову не решался.
— Ну и молодец парень! — одобрительно отозвался о Григории начальник Бутырки и пошел за ним следом. Остальные, переглянувшись, медленно потянулись за полковником.
Оглянувшись на Дубова, начальник СИЗО приказал шепотом:
— Как заведут, быстро закрывай камеру. Ключ отдашь мне.
— Слушаюсь, товарищ полковник, — так же шепотом ответил старший прапорщик и подошел ближе к своему начальнику.
Григорий завел Алиджанова в карцер и, быстро выскочив в коридор, захлопнул дверь. Тут ему на помощь пришел Соколов, положив на дверь свою ручищу.