— Я с тобой, — сбросив с себя оцепенение, выдохнул Соколов и побежал за ним.
В это время Алиджанов добежал до решетки (от которой с противоположной стороны с испугом отскочила девушка-сержант) и, ударившись в нее с разбегу, с рычанием стал грызть стальные прутья.
Григорий не добежал до маньяка метра три. Остановившись, он подождал Соколова. Подбежавший Василий Андреевич предложил:
— Возьмем его одновременно с двух сторон за руки, а я сделаю ему подсечку. Валим и связываем. Идет?
— Блестящий план, — кивнул Григорий, — вот только согласится ли на это Алиджанов. Подозреваю, что у него изменились физические показатели в большую сторону. Однако отступать некуда. В любой момент вместо стальных прутьев он может вцепиться зубами в наши глотки. Берем!
Подбежав к рычащему Алиджанову, они схватили его за руки, но тут же поняли, что их планам не суждено сбыться. Маньяк без особого напряжения стряхнул их со своих рук, словно котят, и, угрожающе ощерившись, пошел на них, широко расставив руки.
Григорий и Соколов поневоле стали пятиться, не зная, как теперь им поступить. Кровь отхлынула от их лиц, а в ногах появилась ватная слабость. И тут из-за их спин неожиданно грохнули два выстрела. Запахло порохом. Это в Алиджанова выстрелил полковник. Маньяк издал какой-то рычаще-булькающий звук и, закатив глаза, медленно осел, а затем растянулся на полу вверх лицом.
— Саша, что ты наделал?! — воскликнул пораженный Соколов и уставился на начальника Бутырки. — Ведь ты убил его.
— Не думаю, — на удивление спокойно ответил Волков, — к тому же я спасал жизнь сотрудников прокуратуры при нападении на них вышедшего из-под контроля маньяка. — Он спрятал пистолет в наплечную кобуру. — Разве не так, Василий? Вы же сами убедились, как он стал силен. Ты что же, хотел, чтобы я ждал, когда он вас задушит?
— Так-то оно так, — неуверенно согласился Соколов, — но больно уж ты круто…
— Он оживает! — вскрикнул Григорий. — Надо поскорее надеть на него наручники.
Начальник СИЗО и Соколов резко обернулись на крик. Они увидели, как Алиджанов пошевелил руками и ногами, потом начал приподнимать голову. Глаза его стали разгораться желтым огнем. И туг оперативность проявил полковник.
— Всем навалиться и надеть две пары наручников! — решительно приказал он и первым бросился на маньяка. — Скорее, пока он еще слаб.
Вчетвером (подоспел отошедший от шока Дубов) они завернули Алиджанову руки за спину, защелкнули на них две пары наручников, а ноги связали брючным ремнем, который снял с себя Волков.
— А теперь побыстрее отнесем его в карцер! — распорядился полковник.
Взяли с четырех сторон, подняли и понесли. На полпути к камере Алиджанов полностью ожил и стал со страшной злобой рычать и вырываться, словно только что связанная охотниками пантера. Убедившись, что от наручников ему не освободиться, маньяк попытался укусить руки несущих его людей.
Заперев Алиджанова в карцере, все облегченно вздохнули, а Дубов и полковнике наслаждением закурили.
— Да-а, ну и карусель, — покачал головой Соколов, — вроде бы вновь наметился труп, но неожиданно, на твое счастье, Саша, он ожил. Просто мистика какая-то. Наверное, такое может происходить только здесь, в Бутырке, проклятом Богом месте. Но как бы там ни было, раз в конце концов нет трупа, то сотрудникам прокуратуры здесь делать нечего. И уж теперь нас ничто не удержит.
— До сих пор не могу прийти в себя, — откровенно признался начальник СИЗО и, вытянув перед собой руку, показал, как она дрожит. — Не уразумею, что за чертовщина вселилась в Бутырку?! Может быть, это когда-то должно было начаться. Ведь сколько здесь грешных душ человеческих рассталось со своим физическим телом! А маньяк-то этот меня, старого тюремщика, просто поразил. Вначале еле ноги переставлял, а теперь носится козлом и пуля его не берет.
— А все же здорово ты рисковал, стреляя в него, — заметил Соколов. — А если бы он не ожил? Пришлось бы мне заводить на своего друга уголовное дело за превышение пределов необходимой обороны. Это самое малое.
— Ожил бы, — довольно уверенно махнул рукой полковник, — после того как Жираф всадил, словно штык, заточку в живот Боксеру и тот остался живым, я понял, что мы имеем дело с каким-то аномальным явлением. Хотя объяснить это явление пока не могу, но полагаю, медицинская комиссия разберется.