Ведь наша любовь — это пушки…
Рев сотрясал своды. Летучие мыши черными стрелами носились в узком пространстве пещеры. Они секли лицо кожистыми крыльями, хлестали плоть, точно сотни летающих кнутиков. Чир прикрыл голову руками, факел выпал, зашипев в луже под ногами; он мчался наугад. Тьма обволокла его опасным одеялом, в котором как иглы — острые осколки камня. Чудовище за спиной бушевало в предсмертной агонии. Усыпанный шипами хвост молотил по стенам, дробил сундуки. Сверху посыпались камни, но Чир уже ощущал порывы свежего ветра, видел свет впереди. Юноша был слаб, опустошен. Не было сил произнести простейшую формулу — разогнать тьму или отпугнуть этих тварей, рвущих его одежду. Рев! Рев вонзался в череп стальными иглами.
Вдруг наступила тишина. Какой-то миг… А после — шум низвергающихся глыб.
Но Чир успел вырваться в царство дневного света. Что-то оглушительно ухнуло позади. Чир повалился в сухую траву.
Высокая фигура в длинном черно-красном плаще.
Маг протянул руку. На бледном лице старика промелькнула улыбка.
Сквозняки замка Ор гладили ядовито-желтый мех ковров. Ворон в позолоченной клетке уныло разглядывал мозаичный пол комнаты.
Юный ученик был поглощен собой. Все силы тела он бросил на заживление ран. Больно! Все еще кровоточат. Никогда еще я не дрался с этим… Последнее испытание. Он сказал, последнее. О боги, я и не знал, что все будет так тяжело! Последнее… Теперь я должен стать Магом. Почему старик медлит?
— Не торопись. Тот, кто торопится, погибает первым.
Чир вздрогнул. Старый Маг стоял перед его кроватью.
— Ты нетерпелив, — сказал Маг. Голос у него был хриплым и, в то же время, необычайно приятным. — Сколько сопливых юнцов я повидал! И все они были так же нетерпеливы. Да… может, поэтому-то их уже нет в живых.
— О чем вы? — Чир попытался встать, но острая боль заставила позабыть об этом. — И разве вы сами не были молодым?
— Ты лезешь не в свое дело. Воздержись. Посмотри на себя — постель в крови. Ты не можешь залечить раны. Ты не стараешься! Твои мысли заняты другим. Возьми, это поможет.
Он протянул прозрачную склянку с бледно-розовой жидкостью. Руки Мага пахли прелыми листьями.
— Что это?
— Кровь Змея. Я соскреб ее с твоей одежды и смешал с соком лакерского дерева. Выпей, и смерть от старости не коснется тебя.
— Вечная молодость?!
Старик разразился скрипучим смехом:
— Посмотри на мое лицо, разве его можно назвать молодым?
Лицо Мага было испещрено морщинами. Седая борода белым водопадом ниспадала на грудь.
— Пей, — голос Мага прозвучал по-отечески мягко. — Ты заслужил это. сопливый юнец.
Чир поднес склянку к губам. На мгновенье его кольнуло сомнение. Их уже нет. Кого? Тех, кто был до меня? Поколебавшись, он опрокинул содержимое склянки и, прикрыв глаза, сглотнул.
Поначалу он не ощутил ничего нового, словно выпил обычную воду. И вкус: вкус воды и капли вина. Или не вина. Что-то горькое. Он чувствовал все ту же боль в ранах; чувствовал, как сквозняк лизал их холодным языком. Но затем. В висках застучала кровь. Он пытался дышать. но не мог! В легких разгоралось жжение. Перед глазами поплыли круги. Рот был открыт. Пальцы драли кожу на шее, точно, разорвав себе глотку, он смог бы сделать вдох. Всего один вдох. Всего один.
Старый Маг стоял у изголовья массивной кровати. Сквозняк разметал полы его плаща, и красные молнии на его черном фоне казались живыми — изменялись, двигались. Он наслаждался! Наслаждался предсмертными муками ученика.
Ветер распахнул окно. В комнату ворвался шум листьев и сладкий запах белых цветов, что росли под самыми стенами. Четырехугольное пятно света упало на мозаичный пол. Где-то далеко, за лесом, согнулась горбом яркая радуга.
Неожиданно Чир стал дышать. Воздух со сдавленным хрипом проходил через горло.
Лицо Мага скривилось. Он сжал зубы.
— Что ж, — выдавил он. — Даже яд не смог тебя побороть. Если ты хочешь стать Магом, ты им станешь. Дождись, когда взойдет красная луна.
Хлопнула дверь, каблуки сапог застучали по полу. Старый ворон встрепенулся, забил крыльями в своей позолоченной клетке.
В разбитый удушьем разум медленно возвращались мысли. Так вот какую молодость ты хотел мне подарить! За что?! Он попытался промолвить заклятье, которое защитит его, но усталость закрыла Чиру глаза. Он провалился в глубокий, как дно магического колодца, сон.
Тревога била в груди погребальным колоколом. За что? Почему? Прошло три дня, а он все лежал, прикованный к постели. Раны гноились. Он шептал лечебные формулы, но все было тщетно. Должно быть, слюна и кровь Змея содержали яд. Или летучие мыши… Они не походили на обычных. Ни одно существо не стало бы жить по соседству со Змеем. Выходит, они помогали ему. А когда Змей был убит, они не метались, обезумев; нет! — они атаковали, метили в лицо, драли кожу… Не важно! Главное — боль, загнивающие раны. Временами Чир впадал в забытье — и он боялся этого. Он боялся, что, пока разум блуждает во тьме, кто-то вонзит нож в его открытую грудь или посыплет тело красным порошком, от которого кожа начнет тлеть, покрываться струпьями; или засунет ему в рот плотоядного жука, и тот будет медленно, день за днем, пожирать его изнутри. Кто-то? Он знал кто. Он помнил его лицо до единой морщины. Десять проведенных вместе лет, казалось, связали их. Чир любил его, он знал всегда: в случае опасности мудрый Маг придет на помощь, ведь Чир — его ученик. И тем глубже был страх. Тем острее была тревога.