— А я всегда говорил, что Берг этого хмыря все равно разделает! — Отис с нервным смешком погладил лицо советника. — А теперь еще и с ловкачей расчет возьмем.
Он злобно оскалил подпиленные зубы. Его сестра, Линда, припечатала мне сочный поцелуй, обняв за перевязанную шею.
— О, мой герой! Можно, я из него маску сделаю?
Я скривился — шея ныла немилосердно. Держался я только за счет остатков зелья, которым потчевал Корбла. Да и бессонная ночь давала о себе знать. Ничего, выдержу. Должен выдержать.
— Так, отставить разговоры! — я соскочил со стола, отстранив Линду. — Вы в деле или как?
— А то! — Отис хлопнул сестру по упругому заду. — Тяга к войне и инцесту у нас в крови!
Линда довольно хихикнула и облизнула полные губы.
— Отлично, — я чуть помолчал, ожидая, когда комната перестанет вращаться, — оружие есть?
— Само собой. У нас даже кракатита бочонок завалялся!
Я оживился. А дела-то налаживаются! Как они его достали, интересно? Потом, все потом.
Коновал принес четыре кружки с местным пойлом.
— Ну, за то, чтоб Мреть для нас светлее стала. Ох ты ж, продирает. Значит так, — я склонился над столом, где был набросан план Санатория: спасибо Корблу. — Повозку перехватим здесь. Твой парнишка кабацкий лошадьми править умеет? Отлично. Отис, арбалетом пользоваться не разучился?..
Грета, родная, потерпи еще немного.
«…я уже рядом». Вард словно парил над Санаторием, являя собой воплощение терпения. Совсем как на южном фронте три дня назад. Или три года? Поддерживать пограничное состояние было очень трудно, но оставаться во Мрети было так же рискованно, как и на улицах Выгреба. Ему нужен полный контроль над ситуацией. Тенебрат чувствовал, как сцепка над городом отзывается на ритуал кураторов, ощущал тщательно расставленные ловушки. Но еще не время. Сперва свой ход должен сделать Берг.
К воротам подъехала крытая повозка с припасами. Встречать ее вышла одна из кураторов в сопровождении нескольких солдат. Под капюшоном, как и у остальных, белела стальная маска, инкрустированная бронзой. Безликие и всевидящие, лучшие умы Империи, подавившие в себе все, кроме чувства долга.
Возница откинул дерюгу, демонстрируя опечатанные коробки, сосуды с мутной жидкостью и прочие ингредиенты успешного ритуала, затем отошел в сторонку с одним из охранников, мастеря на ходу самокрутку. Рука в бархатной перчатке нерешительно коснулась ближайшей коробки, и Вард почувствовал, как куратор пытается прощупать Мреть. Он так и не услышал вкрадчивого шипения порохового шнура.
Страшный взрыв разметал и повозку, и часть стены с караульной будкой. От куратора осталась лишь искореженная маска, заляпанная кровью. Забил тревожный колокол, подгоняя бегущих к чадящей воронке солдат. Но Варда гораздо больше интересовала калитка черного хода на противоположной стене.
Из-за темного переулка вынырнула неприметная фигура в черном плаще, припав на колено. Секунду спустя тускло блеснула стальная дуга арбалета и граненый болт пробил кирасу часового. А вот и Берг со товарищи.
В этот момент незримая сила рванула Варда наверх, к сцепке. Он с большим трудом вернулся на прежнюю позицию. Кураторы. Торопятся инициировать ритуал, как и ожидалось. Но Бергу лучше поспешить.
Я сместился вправо, уходя от палаша долговязого капитана, и ударил наотмашь, с оттяжкой, вскрыв его глотку аккурат над кирасой. Рядом Коновал прижал коленом к земле широкоплечего гвардейца. Лезвие тесака ритмично чавкало, кромсая податливую плоть.
Мы без особых проблем добрались до внутреннего двора, но здесь напоролись на отряд внутренней охраны. Вот почему Линда лежит среди легкомысленных розовых кустиков, хрипя простреленными легкими. Отис успел перегрызть глотку стрелку, и теперь склонился над ней, бережно поддерживая белокурую голову. Я некстати вспомнил, что ей еще и тридцати нет.
— Чисто, старшой, — Коновал утер рукавом пот, — сколько ж мяса-то зазря перевели.
Со стороны дверей раздался грохот — кто-то вернул солдат от раскуроченных ворот. Массивный засов пока держался.
— Я их встречу, — Отис торопливо стер с губ чужую кровь и поцеловал сестру. — Не задерживайся тут, душа моя. Мреть ждать не любит.
Не оглядываясь, он пошел к дверям, щелкая огнивом над шнуром, тянущимся из сумки на груди. Там что-то позвякивало — похоже, кроме остатков кракатита, Горелый натолкал туда гвоздей.
— Вот и кончились «Кровожады». — Коновал тоскливо вздохнул, глядя ему вслед.