— Пьянь! И ты — римлянин? Ха!
— Молчала бы, отрыжка Анубиса, — обиженно пробурчал мужчина, барахтаясь в тщетных попытках напялить штаны.
— Да как ты смеешь упоминать Его имя, ты, ничтожество?
На крики сбежались сонные девочки со всего заведения. Они столпились в коридоре, оживленно обсуждая происходящее.
— О, черт… Достали вы меня, — уже более мирно пробормотал Кьезон, устав сражаться со штанами, — я спать… Разбуди меня завтра, ниггер, а я подремлю, пожалуй.
Под укоряющим взглядом подруги Альтаир подложила ему под голову подушку и укрыла одеялом. Они вышли на улицу, чтобы поговорить.
— Синяки оставил? Дай посмотрю. — Лили хлопотала вокруг подруги.
На лодыжке от пальцев Кьезона расплывалось сиреневое пятно.
— Чертов урод!
— Да брось, он просто был пьян, — сказал Зэмба, нервно закуривая сигарету.
— Пьян? А ты что там мямлил, прокляни тебя Изида?! Кто позавчера клялся нам в верности, а?
— Клялся, — кисло ответил охранник, — и от своих слов не отказываюсь. Но сейчас еще слишком рано.
— Рано? А чего ты ждешь? Пока нас отправят в Танториум и превратят в настоящих рабынь? Или сожгут на площади?
— Я же говорил: вас никуда не отправят… — охранник огляделся по сторонам и перешел на шепот. — Я жду человека, который поможет. Он приедет на днях.
— Что за человек? — спросила Лили.
— Увидишь. Ладно, я спать. Сильно не засиживайтесь.
Он выбросил сигарету в ночную тьму и пошел наверх, в свою каморку.
Лили повернулась к Альтаир. Ее все еще трясло от эмоций.
— Ну что, ходу?
— В смысле? — непонимающе спросила Альтаир.
— Собираем вещи и валим из этого гадюшника.
— И куда бежать? Мы не знаем ни города, ни кого-либо из местных. Нас найдут уже завтра к вечеру. Думаю, Клавдий будет не в восторге…
— Милая моя, — Лили ласково взяла ее ладонь в свою, — тебе пора прекращать быть такой мягкотелой.
— О чем ты?
— О твоем характере. Не позволяй им так обращаться с собой. Ладно, пойдем спать. Переночуешь у меня.
На следующий день Кьезон очнулся с диким похмельем и, ко всеобщему облегчению, практически ничего не помнил. Он попросил принести ему воды, посидел, осоловело разглядывая Альтаир и пытаясь вспомнить вчерашние события, сказал пару грубостей в своем духе и, наконец, ушел.
Дни шли своим чередом, но появилось призрачное ощущение надежды.
В тот день в публичном доме было мало клиентов, поэтому Зэмба решил порадовать бездельничающих подружек небольшой прогулкой. Они пересекли пару кварталов. Девушки шли в легких платьях, Зэм нес винтовку, отпугивая прохожих своим грозным видом. Чернокожий охранник курил одну сигарету за другой.
— Куда мы идем, Зэм?
— К человеку, о котором я вам говорил. Лучше поговорить в месте, где нет лишних ушей.
В маленьком уютном ресторане их уже дожидался невысокий крепкий мужчина лет сорока, светловолосый и хорошо одетый. Он галантно отодвинул стулья для дам и сделал заказ. С Зэмбой они крепко пожали друг другу руки.
— Guten Тад! Меня зовут Карл, а вы, я так понимаю, Альтаир и Лили?
— Совершенно верно, — сказала Альтаир, — вы немец?
— Был когда-то. Итак, приступим.
Карл оказался бывшим сослуживцем Зэмбы. Альтаир он сразу понравился: серьезный, немногословный, внимательный и умный. По словам мужчины, он уже десять лет находится в Медианне. Погиб на Земле во время какой-то страшной и большой войны, а как очутился здесь, долгое время занимался тем, что знал в совершенстве: войной. Они с Зэмбой служили на сторожевой стене между Хадесом и Истинным Медианном. Приграничную зону немец знал, как свои пять пальцев, о чем и поведал сразу.
— Я могу раздобыть вам документы на первое время, дать убежище и показать относительно спокойные места около Свалки, где вы сможете нормально жить хоть десять лет, если не будете очень уж рисоваться. И ни в коем случае нельзя приближаться к сторожевой стене. Там творится полнейшее Scheisse.
— Что за свалка? — спросила Лили.
— Великая Свалка. Я тебе позже объясню, — сказала ей Альтаир и спросила у Карла: — А вам какой с этого прок?
— У меня старый должок перед Зэмом. Обещал ему помочь. Не буду юлить: он рассказывал мне о вас. У меня болезнь, понимаете?
— Кажется, я понимаю, к чему вы клоните.
— Рак. Мне осталось недолго, и я бы хотел…