Она сделала ещё шаг, но тут откуда-то сверху повалил серый дым, смешавшийся с тонкой струйкой ядовитого чада, бившей из трещины в каменном полу. Раздался визг, и из подпотолочного мрака упала странная дева.
Верещащая дева брякнулась прямо в чашу треножника, заняв место прорицательницы, и та не столько удивилась чуду (в сознании, отравленном дымами Пифона, ещё не такие картинки случаются), сколько порадовалась, что её место заняли.
Звякнула бронза, и дева гневно крикнула:
— Ну, Аполлон, ты за это ответишь!
Служители культа замерли. Кто-то особо чувствительный уронил светильник, другие остолбенели.
Явившаяся из ниоткуда дева имела божественный облик: недоступная простым смертным одежда, негреческой красы лицо и нечеловеческий гнев в глазах. В деснице она держала осколок чаши, и ошалевший верховный жрец подумал, что предстоит ещё долго поломать голову над значением этого символа.
Дева опустила взгляд на торжественную процессию, и на милом лице отразилось удивление. Жрец залюбовался тем, как ушла ярость, а на её месте возникло недоумение.
— А вы кто? — выдохнула чудесная посланница небес и тут же закашлялась, глотнув ядовитого пифоньего дыма.
Заминка позволила священникам немного прийти в себя. Что ж, перед ними предстало чудо. Феб даровал им новую пифию. Верховный жрец, разумеется, в своё время читал и слышал от наставников о столь редких случаях, но вот дожился — небо пожаловало чудо и ему. Точнее, храму, но именно при нём, при Эпиметее. А это уже заявка на попадание его имени в летописи.
Вытерев слёзы, Ленка спрыгнула с треножника, упёрла руки в боки и попробовала обозреть процессию более внимательным взором.
Главный кудрявый мужик в белом одеянье, чешущий затылок какой-то золотой палкой... Стрёмного вида немолодая женщина с масляной поволокой на глазах... Организованная толпа со светильниками и пергаментами... «Стоят, ждут от меня чего-то. Прямо встреча у трапа самолёта, как в новостях показывают», — подумала студентка и промолвила:
— И что дальше?
Носитель золотого жезла весь подобрался и изобразил на мужественном лице почтение.
— Приветствуем тебя, чудесная дева, ниспосланная нам великим Аполлоном!
— Уж ниспосланная, так ниспосланная, — пробормотала Ленка, и тут на неё накатило понимание, куда она угодила.
Девушка замерла, прижав руки к лицу, причём обломок жертвенной чаши больно надавил на щёку, но студентка не почувствовала. «Розыгрыш?! Голивудщина какая-то! Где подвох? Где скрытая камера? Ну, Зиля Хабибовна, ну, фокусница, — мысли летели вскачь. — Причём тут она? Нет! Это Аполлон. Но как?! Бред, натуральный бред!»
— Как тебя величать, о посланница Феба? — нарочито торжественно, словно в дурном театре, спросил верховный жрец.
До Ленки дошло, что она говорит с местными на новом для себя языке и при том не испытывает ни малейших трудностей. Такого попросту не могло быть.
«Это какое-то сильное колдунство. Это какое-то сильное колдунство. Это...» — глупая где-то давно услышанная фраза повторялась в голове под сердечный ритм. В висках будто маленькие барабаны заработали. Ленка почувствовала слабость, всё помутнело и стало далёким-далёким. Девушка рухнула на древние плиты храма.
Эпиметей велел с большой осторожностью отнести чудесную гостью в покои теперь уже отставной пифии, а самой повеселевшей предсказательнице наказал холить и лелеять незнакомку. А пифия сама была готова сдувать пылинки со своей нежданной преемницы.
Отдав распоряжения, жрец в окружении нескольких писарей вышел к народу. Просители, ожидавшие ответов прорицалища относительно всяких важных дел от походов, женитьб и видов на урожай до прогноза результатов ближайших олимпийских игр, перестали галдеть и замерли.
— Радуйтесь, ахейцы! — провозгласил мощным баритоном Эпиметей. — Радуйтесь, ибо у меня для вас две новости: одна хорошая, другая плохая, но первая очень хорошая. Начну с плохой. Нынче ответов не ждите, предсказаний не будет.
В толпе зароптали.
— Дослушайте! — гаркнул жрец, добиваясь тишины. — Пророчества откладываются по славному поводу. По поводу, коему нет равных! Сегодня мы стали свидетелями истинного чуда. Сам величайший стреловержец, прекраснейший кифарет, златокудрейший Феб... Кланяйтесь, кланяйтесь, охламоны!.. Так-то. Сам Аполлон ниспослал нам новую пифию. Братья мои греки и сёстры мои гречанки! Мы обрели небесную предсказательницу — деву красоты необыкновенной, хоть и не нашей. Так ли это?
Под требовательным взглядом вождя жрецы-писари закивали, задакали, прижимая руки к груди и клянясь Олимпом. Народ проникся, Эпиметей продолжил: