— Внемлите мне, люди! Она упала на жертвенный треножник! Прямо из ниоткуда! Это знамение было скреплено тем, что дева произнесла имя нашего славного бога, нашего Аполлона!
Храмовые писари снова закивали, толпа удивлённо загомонила. Через некоторое время стали различимы возгласы:
— Так где же она, честнейший Эпиметей? Покажи её нам!
Жрец поднял руку, призывая к тишине.
— Чудесная дева отдыхает после долгого путешествия из загадочной страны через небо и к нам! — выдвинул версию он.
На ступенях появилась пьяно шатающаяся старая пифия. Крикнула:
— Чё собрались, дармоеды? В обмороке она, завтра приходите! На деву нашу поглазеть, на невинный цветочек! Ик!
— Уберите её, — тихо прорычал Эпиметей подручным.
Двое из них подхватили под микитки предсказательницу и потащили обратно в храм. Та запела, пробуя плясать и проявляя неженскую силу к вящей радости мирян.
Жрец обернулся к народу.
— Вы всё слышали. Восславим Аполлона!
— Слава! Слава! — раздались крики, и Эпиметей, осенив присутствующих священным круговым жестом, поспешил внутрь.
Нагнав буянящую пифию, он стукнул её скипетром по голове и грозно спросил:
— Я тебе что велел делать? Следить за девой! Когда ты успела напиться?!
— А я чё? Я разве чё? Мне много не надо, я сама по себе чудная, — проворочала заплетающимся языком предсказательница. — Она спит, голубка невинная, дева непорочная...
Жрец отодвинул плечом парня, поддерживавшего пифию, наклонился к её уху и прошипел:
— Чего ты заладила про невинность?! Ты что, лазила проверять?
Предсказательница даже как-то протрезвела слегка.
— Ты, Эпиметей, совсем дурак или притворился? Я ж, ик, пифия. Я ж вижу.
Оставив пьянчужку на попечение храмовых писарей, верховный жрец направился в хранилище рукописей. В душе его царило смятение. Он не знал, как трактовать явление чудесной гостьи и что с ней делать дальше. Но по пути Эпиметей заглянул в покои пророчицы.
Дева спала, раскинувшись на постели старой пифии. Жрец долго стоял, любуясь чудесной красотой небесного подарка. Своеобразная гостья, странная. Гречанки не такие... И чем дольше глазел на неё слуга пречистого Феба, тем более грязные фантазии возникали в его святой голове.
— Но-но, Эпиметей, — сумрачно проговорил он. — Смири неподобающие думы. Но, поганка, хороша!..
И вышел вон.
Рано утром похмельная пифия-отставница разбудила Ленку и повела в купальню, где её ждали восхитительные водные процедуры с обязательным массажем и умащением благовониями. Молчаливые служанки знали дело лихо, и студентка Афиногенова почувствовала себя царицей.
— Слушай внимательно, сестра, — напутствовала её бывалая пифия, пока девушка блаженствовала умелых руках рабынь. — Ты призвана самим небом служить в храме дельфийского прорицалища и сообщать волю нашего бога. Неважно, кто ты была до вчерашнего дня, неважно, чья ты дочь, неважно, чего ты ждала от жизни. Ты предназначена Аполлону...
— Я ему врежу, знать бы ещё, где этот гад есть, — перебила инструктаж девушка. — Что же такое стряслось?
— Не фебохульствуй! — строго прикрикнула пророчица, возвращая студентку из гневной задумчивости в местную бредовую реальность. — Где это видано, чтобы раба лучезарного нашего Аполлона возносила к нему недостойные речи?! Убоись его невидимых стрел, сестра. Как тебя зовут?
— Елена.
— А я Сивилла.
Девушка подумала, что пифия шутит, ведь была уверена: сивилла — синоним предсказательницы. Но в морщинистом лице, скорбных складках возле рта, тусклых глазах дельфийской прорицательницы не было ни намёка на иронию.
— Так вот, Елена, забудь прошлые обиды. Отныне ты — проводница меж прозорливостью Феба и миром смертных. Нам его помощь в делах через тебя придёт. Станешь пророчить, дымы Пифона воскуряя...
— Подожди, Сивилла, — снова прервала нотации студентка. — Ты прямо как по писаному шпаришь.
— Знала бы ты, девочка, сколько раз я этот разговор репетировала, — проникновенно промолвила пифия, и Ленка напряглась, почувствовав какой-то подвох.
— Что, нелегка судьба пророчицы?
Сивилла на мгновение отвела взгляд в сторону и сказала с нажимом:
— А ты попробуй предвещать людям беды, болезни и смерть. Вроде бы, всего лишь слова, а за ними предрешённые судьбы.
— Ерунда это всё, — тихо проговорила Ленка. — Судьбы. Кто бы нагадал мне, что я здесь окажусь, у виска бы пальцем покрутила.
После водных и массажных процедур девушку облачили в местные одежды. Хитон пришёлся ей по вкусу, а родная одежда, особенно вязаный свитер, была слишком жаркой для местного летнего климата.