— Ты ненормально силён, — поделился наблюдениями Кирилл. — И очень решителен. Пугающе...
— Только его так не победить, — добавила Ленка. — Я видела, как он по пьянке свалился с Олимпа на камень и — ничего.
— Что же мне с ним делать? Расчленить, что ли? — с досадой спросил Аполлон, припоминая, как волновался старина Гефест, когда лишился ноги.
Древнегреческий тёзка прилетел снизу, разъярённый и готовый к бою. Будто Супермен из западного фильма, Феб летел кулаками вперёд. Его атака заняла доли секунды, кулаки целили в грудь назойливого студента, но Ромашкин, предупреждённый новым всплеском холодного гнева, успел отклониться и локтем врезать сверху вниз по летящему богу. Спина утробно хрустнула. Падение златокудрого олимпийца было драматичным и унизительным — Феб сломанной игрушкой прокатился по пыльному грунту, хлеща по земле безвольными руками-ногами, и замер в совершенно неестественной позе.
— Ты чудовище, — прошептал Кирилл, уставившись на еле-еле шевелящегося Феба.
— А он, значит, музыкант, герой-любовник и просто хороший парень, — с недоброй усмешкой парировал Аполлон.
Ленка кашлянула деликатно и осторожно вклинилась в спор:
— Вообще-то, Полька, ты действительно выступил пугающе... Я тебя таким ещё не видела.
Ромашкин склонился к сидевшей над обломками чаши подруге.
— Они все тоже не видели.
Вот тут-то Ленка и почувствовала, что за ближайшим облаком скрываются олимпийцы, смотрят и делают выводы.
— Так это всё для них?! — тихо спросила пифия Афиногенова.
Аполлон кивнул.
Тем временем его тёзка встал и снова побрёл к вожделенной Елене Дельфийской.
— Он видимо, заколдованный? — Ромашкин считал, что показал наблюдателям достаточно, но Феб действовал, как заведённый.
— Зевс подговорил Эроса, и тот подогрел интерес кифарета, — пояснил всезнайка-Кирилл.
Ромашкину не хотелось упражняться, ломая Феба, ведь это было пустым бахвальством.
Когда студенты выкупались в Стиксе, парень без всяких подсказок почуял собственную неуязвимость. Хоть молнией бей.
Так оно и произошло. Из тучки, за которой прятались эллинские боги, высверкнула молния, и Аполлон почувствовал бодрящий удар током.
— Брр! — Парня аж передёрнуло от прилившей энергии.
Он стремительно приблизился к Фебу, походя отбив атаку его кулака, подхватил сребролукого под микитки и швырнул в облако.
Ленка открыла рот, наблюдая, как герой-любовник летит в небеса.
Зевс метнул ещё заряд, мощнее предыдущего.
К превеликому ужасу Кирилла и восхищению Ленки, Аполлон Ромашкин отнюдь не сгорел, зато стал светиться ровным белым светом. Только нимба над головой не хватало.
— Пора поговорить с местными заправилами, — сказал парень, подмигнув девушке, и перенёсся в засаду олимпийцев.
XLIX
Всё, о Люцилий, не наше, а чужое, только время
наша собственность. Природа предоставила
в наше владение только эту вечно текущую и
непостоянную вещь, которую вдобавок
может отнять у нас всякий, кто этого захочет...
Сенека
Когда музыка внезапно стихла, Зевс еле устоял на ногах, Аид припал на колено, Посейдону пришлось ещё и на руку опереться. Афина тоже не упала. Остальные, даже прыткий Арес, свалились с ног. Проклятая мелодия, превратившая богов в марионетки, наконец-то заткнулась.
— Что это было?! — пыхтя, как кузнечный горн, выдохнула Гера.
Громовержец и сам глотал воздух и никак не мог прийти в норму. Олимпийцы, судорожно надуваясь и с шумом выдыхая, потихоньку поднялись, и теперь роптали и поругивались. Заслали Гебу за нектаром. Поправили самочувствие.
Всё это недолгое время мозг Зевса бешено работал. Царь богов молчал, все ждали его оценок, приказов, действий.
— Я чувствую, что наши враги близко, — заявил Тучегонитель. — Настало время дать им бой. Готовьте боевые колесницы! Несите оружие! Эй, Эрос!
На зов царя явился сын Афродиты — кудрявый карапуз с луком и колчаном знаменитых стрел.
Зевс ласково улыбнулся мальчонке:
— Скорее лети к Фебу и порази его. Пусть он ещё сильнее влюбится в поддельную Пифию!
Эрос засмеялся серебристым смехом, в котором проскальзывали далеко не детские похотливые нотки, расправил крылья и пузатенькой ракетой стартовал исполнять Зевесову волю.
— Так! — Тучегонитель потёр ладони. — Выдвигаемся. Призываю с собой тебя, брат Аид, тебя, брат Посейдон, и тебя, дочь моя Паллада. Гермес, где твой керикион?
— Гермес у мойр, Громовержец, — напомнила Гера.
— А керикион разбился, — добавил Арес. — Возьми меня с собой!