Зевс жестом подозвал бога несправедливой войны, по-отечески обнял его за плечи, повёл в сторону от общего гудящего собрания богов.
— Для тебя, сынок, срочное задание...
Едва услышав волю отца, Афина Паллада быстро сходила в свои олимпийские покои и вернулась во всеоружии — шлем работы Гефеста, копьё, латы, легендарный щит-эгида с головой Медузы — всё было при ней. Щит пришлось до поры прикрыть тканью, чтобы не каменели олимпийцы.
Арес уже отбыл по поручению Тучегонителя, а тот вернулся к столу, у которого толпились олимпийцы, и предложил:
— Выпьем же за успех нашего внезапного похода!
Снова полился рекой нектар из кувшина кроткой Гебы, опять поднялись кубки, и волшебная жидкость увеселила богов.
— Пора! — скомандовал царь царей, и боевой отряд выдвинулся.
Волшебные боевые колесницы принесли их к холму, и боги спрятались за облаком.
А тут и одержимый любовью Феб нарисовался, всё-таки Эрос лучник не хуже сребролукого бога.
Жестокая расправа Ромашкина над кифаретом произвела на олимпийцев неизгладимое впечатление. Афина была в лёгком замешательстве, Аид разразился злобной отповедью насчёт того, что Зевс виноват в нынешнем могуществе чужака, ведь раньше он таким не был. Посейдон хмуро сжимал верный трезубец и жаждал крови. Разъярившийся Зевс метнул во врага молнию. Он-то рассчитывал, что влюблённый Феб выступит удачнее, а тут такое позорище... Чуть Посейдона из колесницы не вышиб, лежит, стонет от жалости к себе и несчастной любви...
— Нет, отец, не трать силы, — предостерегла его Паллада. — Видишь, ему твои перуны не вредят.
Громовержец не прислушался к мудрому совету дочери и нанёс более мощный удар. Увы, Афина, как всегда, оказалась права — проклятый чужестранец будто бы впитал силу молнии, аж светиться начал.
Тучегонителю осталось лишь зубами скрипеть, злясь на свою вспыльчивость. Ничего страшного не произошло, но авторитет-то он всё-таки уронил! Опять.
Чужанин появился прямо в колеснице Зевса, слегка толканув его в бок.
— О, это я удачненько! — заявил лже-Аполлон и, сияя, произнёс следующую речь:
— Ты на меня зла не держи, я тогда совершенно случайно попал, хотя напугал ты меня — чуть не обделался, честное слово. А потом твой этот, как его, Арес меня ранил. Да предательски так, как девчонка. А я ведь войны не хочу, надо договориться. Война до добра не доведёт. Я тут недавно сон странный видел, будто мы так зарубились, что всё в хлам пропало, один ты остался и я. И получалось, никто не выиграл, то есть, я-то сильнее оказался, но толку-то... Если нет ничего и себя почти не помнишь...
Зевс непроизвольно сглотнул — рассказ чужака был похож на его собственное недавнее сновидение. Бросив мимолётный взгляд за спину врага, Тучегонитель заметил вовремя прибывшего Ареса.
Бог несправедливой войны, заранее ликуя, нёсся с обнажённым мечом и целил в спину лже-Аполлона. Но в одну воду нельзя войти дважды — чужанин что-то почуял и молниеносно переместился на спину одного из прекрасных летучих коней Зевесовой колесницы.
Затормозить уже было невозможно. Клинок Ареса воткнулся в грудь Громовержца.
Ромашкин зааплодировал.
— Удивительный подлец! — воскликнул он.
Арес виновато посмотрел в глаза отца. Тот хмуро покачал головой:
— Титанической тупости муфлон, титанической...
Посейдон и Аид не удержались от смешков. Паллада прикрыла лицо ладонью.
— Папа, я не нарочно, — пробормотал Арес. — Тебе не больно?
— Ну, что ты! — Зевс закатил глаза. — Прямо-таки наоборот, словно нектара выпил. Вынимай его, дурень!
И скривился, ведь от крика и напряжения стало ещё больней.
Рывком вытащив клинок, Арес замер, не зная, куда ему деться.
— Ты хоть сделал, что я велел? — спросил Тучегонитель.
— Конечно! Привёл, как ты и приказал, — заверил отца Арес.
Зевс распрямился, морщась, и громко произнёс:
— Действуй, Гипнос!
Аполлон почувствовал, как на его плечо ложится чья-то лёгкая рука и его стремительно начинает клонить в сон. Парень обозлился, вызывая в себе силы, но гнев был каким-то сонным. Иногда так злишься сквозь дрёму на шумящих за стеной соседей.
«Пора валить», — смекнул студент и пожелал оказаться в объятьях Ленки.
Ощутив себя в заданных координатах, он смог приоткрыть слипающиеся глаза и вымолвить, одновременно зевая:
— Там у них гипноз какой-то.
— Гипнос же! — поправила друга пифия Афиногенова, но ему уже было всё равно, он сладко дрых.
Она непроизвольно зевнула и глянула на небо. Кирилл с неподдельным интересом спортивного болельщика тоже уставился вверх, подавив зевок.
Из облака стремительно и как-то эфемерно спускался сын Нюкты и Эреба, брат Танатоса, Немезиды, Эриды и Харона, тихий и неумолимый Гипнос.