Я утерся сухим полотенцем и потом, жмурясь от света, вошел в столовую.
Александр Смирнов
Тулуп
У Кирьяковой избы, как всегда под вечерок, собрался народ. Мужики, сидя на заваленке, в армяках в накидку, говорили о своих мужицких делах. Хозяин избы — дядя Кирьяк, высунув голову в окно, участвовал в общем разговоре.
Ребятишки с громкими криками играли на пыльной дороге в городки. Около дороги же, в зарослях лопухов и крапивы с едва пробивающимися пучками хвостов бродили долгоногие цыплята.
Изредка визжало железное колесо колодца, и загоревшая баба в подоткнутом сарафане, гремя цепью, доставала бадью с водой.
Мужики обсуждали больной для всех вопрос о том, что будет в нынешнем году насчет налога: послабка, али еще прибавка.
Рыжий прасол с красным лицом, только что пришедший из бани с мокрыми еще волосами, недовольно прохрипел:
— Послабка! Как бы не так! Эти товарищи только того и гляди совсем по миру пустят…
— А слободские говорили, будто супротив прошлого года вдвое меньше будет.
— Кому меньше, а нам только мошной тряси…
— А ведь неправедно, — сказал дядя Кирьяк из окна, — страсть неправедно коней налогом облагают, ведь конь коню рознь! Вон у дяди Мокея лошадь-то, как печь!..
— А у меня одна слава, что лошадь… Хуже кошки… А налог один!
— Ужинать уж ровно пора! Домой пойти… — поднимаясь, сказал прасол Мокей.
— Что мало гулял? А ты посиди! — закричали ему вслед мужики.
— Я нагулялся уж… Прощайте покуда…
— Обиделся!..
Из-за угла крайней избы появился председатель сельсовета. Он, как всегда, шел в своей старой солдатской фуражке, держа под мышкой книгу.
— Эй, робя, вон начальство наше идет!
— Ну-ка, Данил Митрич, чего новенького нет ли?
— Насчет налогу опять чего-нибудь… Я так думаю… — тихо сказал Гришага.
— Газет нет ли? Измаялись совсем, не куримши.
— Погодь, погодь! — сказал председатель, садясь на завалинку и вытирая фуражкой вспотевшее лицо. Он положил книгу с бумагами на колени, на нее фуражку и поверх всего почти сплошь вымазанные фиолетовыми чернилами руки.
Все молча наблюдали за ним.
— Приказ вышел… составить список, — вздохнув, сказал председатель.
— Ой, батюшки!.. Какой? — испуганно вскрикнул Гришага, схватившись за бороду.
— Опять список! Чего уж переписывать-то? Все уже переписали…
— Пишут, пишут… Что бумаги этой одной перевели… — загалдели мужики.
— Составить список паразитов, — не слушая мужиков, сказал председатель.
— Кого? Каких паразитов?
Мужики сразу замолчали и с недоумением переглянулись.
— Язви иху душу! Чего не выдумают! — мотая головой из окна, с улыбкой сказал дядя Кирьяк.
— Верно, что это за паразиты такие, Данил Митрич? — спросил председателя Сергей кузнец и с разинутым ртом ждал ответа.
— А это которые своими руками не работают, — помолчав, ответил председатель, ковыряя старую мозоль на залитой чернилами ладони.
— А-а-а… — и Сергей утвердительно кивнул головой.
— Так что же, это как — кулаки? Али другое что?..
— Кулаки и есть кулаки, а это паразиты! — закричал председатель.
— Да-а!.. Это видно особа статья… И словечко уж выдумают!
— Обидно слушать!..
— Кто же это у нас паразиты-то? — спросил молчавший до сих пор Микеша Конев.
— Ты вот говоришь, которые своими руками не работают? Запиши-ка, родной, меня, — сказал старик Пахом, сидевший в полушубке и валенках, положив руки на палку, стоявшую между колен.
— Я вот со старухой одиннадцатый год маюсь, своими руками не работаю совсем… Только что соседи принесут, тем и живу…
— Верно он, что ли, говорит? — спросил председатель, развязывая книгу.
— Верно, верно!.. Чего уж там, какой он работник — щепки не пошевелит!..
— Ну, ладно, записываю… Та-ак… Пахом Коровин… Деревни Танюхино… Кто еще у вас тут?
— Постойте-ка! — сказал из окна дядя Кирьяк. — А Аркаша-то! Химик-то наш! У него одной руки нет — он инвалид… Такой уж придумщик…
— Эй! Лесунька! — закричал Гришага своему белоголовому мальчишке, игравшему в городки. — Сбегай-ка по Аркашу Куделина, — поди, мол, там в паразиты записывают!
Мальчишка, поддернув обеими руками сползавшие штаны и крикнув что-то на бегу товарищам, пустился вдоль улицы.
Деревянный дом Аркаши был весь в росписи и резьбе — работа самого хозяина. На верхушке трубы, во время ветра, флюгер, в виде двух солдат, выделывал всякие штуки.