— Вот она… Ах, ты гадина окаянная… стерва проклятая! — закричал он на лошадь, поднимая с пола конюшни изжеванную и обмусоленную бумагу.
— Одер-то мой!.. Скотина несчастная! Сожрала бумагу-то, ведь!..
— Ах, ты мать-те так!.. Вот история!..
И мужики в несколько голосов принялись ругать лошадь. Она, уныло опустив голову, со свалявшейся гривой на худой шее, едва шевелила ушами в ответ на их забористую ругань.
Так незаметно дело дошло до обеда.
— Ну, а кто же теперь на ночь глядя поедет? Да еще бумагу эту надо сызнова писать.
У мужиков и руки опустились. После обеда, сидя в избе дяди Кирьяка, долго разговаривали.
— Ведь поедешь, так тоже не сласть. Вон слободские баяли, в прошлом году у них кто-то ездил, так две недели проездил… Из одного места да в другое… Так их там замытарили, — у людей уж работы начались, а они все ездили…
— А Мокей вон каждую неделю в городе бывает…
— Ну, да ведь он как есть стервец, так он везде поспеет. А вот хорошему человеку — всегда так…
И опять потекли дни и недели. Никто в город не ехал.
К дяде Кирьяку и приставать перестали — чего же человеку делать, коли у него лошадь бумагу с'ела.
Только когда по вечерам мужики опять собирались на завалинке у Кирьяковой избы, всех мучил один вопрос:
— Пени-то, пени-то, чай там сколько наросло?..
— Ох, и не говори…
— Ведь это не то что лошаденку со двора, а и домишко-то снесут!..
— Да-а… Сейчас помереть — снесут…
— Чудак, каждую неделю небось все растет и растет.
— Ах, царица небесная, матушки… Пропадем.
П. Жеребцов
Боксер Моринэ
Моринэ лежал на берегу небольшого ручья, стараясь уйти от палящих лучей африканского солнца.
Солнцем было напитано и накалено все. И все живое искало защиты в тени, где раскинувшись можно было дышать легче и свободней.
Мысли далеко унесли Моринэ. Утлый челн не раз заносил его по Конго, за пределы его племени; но сегодня его мысль шла дальше того, что он видел и знал. Лежа на животе без малейшего движения, Моринэ задавал себе ряд вопросов.
— Куда бежит Конго?
— В Большое море! — ответил сам себе негр.
— Что там за морем?
Моринэ слышал, что за этим морем есть еще земли, откуда приходят жадные «франки» и «энглизы».
Некоторым старикам из его племени посчастливилось провожать этих белых пришельцев на охоту. Старики со слов пришельцев рассказывали, что у белых людей есть чудные города с множеством людей. В этих городах творились чудеса.
Моринэ не знал, можно ли было верить рассказчикам, или нет, но, по их словам, в городах белых людей были огромные боевые колесницы, издающие гром и убивающие сразу сотни людей; кроме того, были колесницы, которые мчали людей быстрей антилопы и страуса. Моринэ слышал, что белые люди могут летать на чудесных машинах под облаками, как птицы.
Моринэ глубоко вздохнул: как много в мире прекрасных сказок!
Эти сказки так хороши, что некоторым из них следовало бы и поверить! Но зато другие — сущая выдумка: ну, как человек может летать без крыльев? Кондор закрывает собою солнце, — он велик и могуч. А человек…
Моринэ видел однажды белых, ехавших на странных машинах. Они болтали ногами и колеса слушались их и везли. Это было великое чудо; но они ехали по земле.
Моринэ видел еще, как белые вынимали бумагу и внимательно смотрели на нее. Тогда негр приходил в ужас: они беседовали с этой мертвой бумагой! Когда ему попался в руки клочек такой бумаги, он долго вертел этот клочек в руках. На нем были черные знаки. Моринэ понюхал бумагу, но она ничего не сказала ему.
Сколько чудных вещей имелось у белых людей! Если бы побыть подольше среди них и присмотреться к их жизни!
В глазах Моринэ бедная негритянская деревня становилась еще бедней и меньше.
Моринэ вздохнул еще раз.
— Может ли черный быть таким же, как белый? — задал он себе вопрос.
— Может! — тикнула колибри, и Моринэ улыбнулся.
День кончался. Веки мечтательного Моринэ дрогнули, и через минуту негр уснул.
Спит бедняга негр под склоненным кактусом и видит дивный сон. И пыльная пальма, стоящая рядом, шепчет ему сказки о царстве белых людей.
Мистеры Скаррон и Берлэй с помощью слуг сбросили свои тюки и через переводчиков об'яснились с начальником негритосского племени.
Белые привезли с собою порох, дробь, мыло, ножи и, главное, огненную воду. Тут же были бусы, блестящие пуговицы и тысячи других безделушек, с которых дикари не сводили жадных глаз.