Хмельной гуляка в вечер поздний
О полумесяце гадал,
Который серебром упал
И раскрошился в вечер звездный:
От солнца до серпа бурьян…
Дни, в нем запутавшись, завяли,
Их не запомнили и сняли
Со счета ржавых горожан.
РОЗОВОЕ МАСЛО
Собором придавило ветхий город,
Мудр старый поп-архиерей,
Хватая крепкой хваткою за ворот
У раззолоченных дверей.
Звени, звени, волшебная тарелка,
Кади, душистый уголек, —
Отмеряет на циферблате стрелка
Извилины своих дорог.
Скрипеть курантам о далеких годах,
Свече ж из воску оплывать…
Кому-то где-то думать о походах,
А им, родившись, умирать
Под куполом, под пыльным синим сводом,
Куда взовьется камертон,
Куда пошлют священники с народом
Запутанный святой канон.
На корабле тесовом отправляться
В последнюю гульбу туда,
Где кораблю под ветром не качаться
И где не хлынет в гроб вода,
Где старичок-священник в ризе жесткой
Не стукнет по губам крестом,
А чадный ладан в треске слабом воска
Не оплывет над серебром.
ОЛОВЯННЫЕ СОЛДАТИКИ
Им на площади перед собором
Отгреметь барабанную дробь,
Отблестеть штыком и затвором,
Отмесить городскую топь.
Офицеру с блестящею шашкой
Прогорланить привычный приказ,
Деревянно вскинуть фуражкой
И скосить на шеренгу глаз.
Генералу, нагайкой болтая,
Показать лошадиную прыть,
И царя с женой величая,
На английской кобыле стыть
Пред тупым оловянным квадратом
Славных, рваных российских орлов,
Перед злобным, вшивым солдатом,
Перед треском командных слов.
На безликих и ровных парадах
С зеленей мужикам аржаным
Говорят о царских наградах
За уменье не быть живым.
Говорящие ж, шпорой играя,
Козырьки надвигая на глаз,
Над кармином рта задыхаясь,
Вечерами свой ловят час.
Громыхая умышленно шашкой,
Подпоручик один на один
Держит сердце смело в распашку
И умнеет на целый чин.
А потом — в батарее посуды
Пьяно мечется трезвый валет,
И похабно льют пересуды
В тусклый утренний, в сонный свет.
О ТЕПЛЫХ СНАХ
На окраине, в лопухах —
Станция в три окна,
А за ней, в железных путях —
Вся страна.
И зовет, ах, зовет семафор
Каплей густой вина
На зеленый, влажный ковер
Пить до дна
Золотой черноты зрачка,
Девичьей хмель-души…
Дни в круженьи, беге волчка
Хороши
За сигнальным во тьме огнем,
Темный где пал откос,
Где прошел горячим костром
Паровоз.
И стучит, и бежит слов круг,
Телеграфистов труд,
И течет, плывет тихий стук,
Стук минут.
И стоит молчаливо сердце
На запасном пути:
Ей, любви, в открытую дверцу-б
Забрести…
Но все дальше и дальше ход
Едущих поездов —
Не пришел цветной хоровод
Теплых снов.
И уехал в чужие страны
Близкий вчера откос:
В голубые, видно, туманы
Ветер снес.
ПРОСТАЯ ПЕСЕНКА О СМЕРТИ
Врезала, вдарила,
В барабан ударила,
Черной смертью залила.
Барабан шибко бьет,
Кровь ключами свищет, льет,
Под рубаху натекла.
Бей сильней, вой, гуди!
Помирать же погоди:
Там, за тридевять земель,
Ждет-пождет городок,
Что придет родной сынок
Через несколько недель.
Но увез паровоз,
Убежать не удалось,
Не уехать, не уйти…
Мокрый дом — мой окоп,
Мой последний грязный гроб
На последнем на пути.
Огород, город, дом
Снесены моим царем,
Острым, темным топором,
А меня, за кушак
Взяв, какой-нибудь сопляк,
Бросит в полюшке за рвом.