— А знаешь, Борисыч, почему я уверен, что наш народ не будет вякать, да потому, что ему так удобнее, он не привык брать ответственность за большие дела на себя, ему нужен вождь, на которого потом можно будет спихнуть, свалить все, в случае неудачи, и остаться чистенькими, когда все в г…не, это психология не только нашего народа, это психология рабов и холопов и возможно, что демократия, которую все хают, немного раскроет людям глаза, даст свободно дышать. Как говорил один умный американец Генри Форд: «Автомобиль может быть любого цвета, если он черный…!» — это я по поводу демократии.
— Да, вляпались мы с тобой, Смагин, как не поверни, обратного пути нет, и этот крест нам придется тащить до конца, — Борисыс повернул голову в сторону худощавого официанта, протирающего фужеры за стойкой и подмигнул Игорю, — гляди, как стукачек напрягся, уши греет, хорек вонючий, а мы с тобой здесь разоткровенничались, давай лучше замахнем что-нибудь покрепче и в бассейн…
— Рановато, как-то, — Смагин взглянул на часы, еще одиннадцати нет, старина, а помнишь, как нас во время «сухого закона» меченый прицепщик воспитывал, после его дебильных законов вся страна впала в запой, да так, что после денатуратов и самогонки до сих пор не очухалась, а собственно говоря, и при коммуняках лакали все подряд, вот тебе и результат, берут нас американские «ювелиры» голыми руками. Кстати, ко мне вчера подкатили два москаля с нашего бывшего треста и предложили сделку, — Игорь допил остатки шампанского и с облегчением кивнул в сторону официанта, — голубчик, плескани еще стаканчик, «ванс мор», как говорят дебильные америкашки.
Загорелый, похожий на испанца бармен в белом смокинге с бабочкой словно того и ждал. Он ловко откупорил очередную бутылку «Помпадура» и разлил, весело играющую жидкость. по стаканам со льдом.
— Ты чего, сынок, забыл, с памятью плохо, я ведь тебя просил, куда ты сыпешь ледяшки, свою девку поить этой баландой будешь, а нам чистый продукт подавай, — Борисыч сердито сдвинул темные лохматые брови на переносице и постучал ключами от номера по стойке, — больше так не делай, малыш, москалей будешь дерьмом поить, только не нас.
«Малыш» услужливо закивал, исправляя ошибку, ловкой рукой наполняя новые бокалы до краев.
— Вот так везде, Смагин, чуть прозеваешь, не проверишь, так и норовят тебе туфту подсунуть, что делать, Россия, триста лет татарва учила ее воровству, теперь трудно перевоспитать, может только батогами? — Борисыч достал из кармана шорт пузатый кожаный портмоне и бросил на стойку пачку сотенных купюр. — Сегодня я плачу, ты вчера помнится здорово порастратился за нашим столом, да еще эти цыгане, терпеть их не могу, а как напьюсь, словно чумею, тоже могу все за вечер спустить.
— За меня не переживай, я в любой момент позвоню к шефу и через час получу перевод, — Смагин самодовольно улыбнулся, есть у нас такой фонд для всяких вот таких случаев и непредвиденных обстоятельств. А сам-то ночью в бассейне к Натахе Королевой-певичке сиськастой клинья бил, все баксы ей в лифчик засовывал, она и не отказывалась, только хохотала, словно тетка с киевского рынка, ну а когда запела своим пропитым и прокуренным голосом все цыгане разбежались, и медведь их, будто его бешеные собаки покусали, оборвал цепуру и умчался на пляж народ пугать. Конечно, Наташка, как в том анекдоте, тянет на «женщину будущего».
— Это как? — Борисыч весь напрягся от удивления.
— А ростом нам по пояс и голова квадратная, понял?
— Ну, по пояс ясно, а к чему голова квадратная?
А чтобы удобно было кружку пива ставить, — Смагин с сожалением посмотрел на вновь загрустившего нового приятеля. Ну…, соображай, гендиректор, …через минуту затишья Борисыч вдруг схватился за живот, от его тело выгибалось и содрогалось, как в приступе эпилепсии. — Ну, ты даешь, Смагин, сегодня же ей комплимент сделаю, может, в номер к себе затащу.
— Борисыч, ты прямо как с луны свалился, ах, совсем я забыл с Дудинки, да при таких башлях, как у тебя, не нужны ни какие там комплименты, любая певичка вперед тебя в номер добежит и в постель занырнет, и будет там дневать и ночевать, покуда у тебя деньги не кончатся.
— Ты так думаешь, ну ладно посмотрим, — Борисыч потянулся, видно было, что он начал потихоньку трезветь. — А не сходить ли нам на заключительную лекцию, «Чубчик» пообещал нам игру устроить, если помнишь, кто лучше всех вложит в дело миллион зеленью, а умная машина определит победителя. А сам — то, я думаю так, что никто в Россию вкладывать не станет, у нас добра столько коммуняки скопили, нам и нашим правнукам хватит, — он весело подмигнул Смагину.