Игорь перестал обращать внимание на постоянный «пилеж» жены по любому поводу. Иногда по ночам Смагин называл Ольгу другими женскими именами, и она постепенно стала привыкать к этому, хотя постоянно грозилась уйти к маме. Но не уходила, у Смагина появились большие деньги, и она на время притихла. «Ничего, перебесится» — говорила ей мама, видимо, хорошо знающая жизнь. «А ты, дочка, откладывай деньги себе потихоньку на черный день, забирай у него все, что найдешь в карманах, это все твое, пусть только вякнет…!».
Игорь сам пытался иногда замолить грехи деньгами. У него редко, когда в кармане было меньше двухсот — трехсот долларов на мелкие расходы, не считая денег в «потайной комнате», откуда он брал, столько сколько считал нужным и старался не наглеть. Сослуживцы это все видели и считали по-другому, и ежедневно доносили Карпову о «снегоуборочном комбайне», что гребет обеими лапами деньги фирмы, но Карпов только отмахивался: «Не лезьте не свое дело, мне лучше знать…», но все же, эти постоянные капли лжи, бьющие в одну точку, постепенно пробивали брешь, в, казалось, незыблемой вере.
Иногда Карпова терзали сомнения, но сопоставив все за и против, он приходил к выводу, что эту мелочевку Смагин мог бы спокойно скрыть от него во время вечерних сборов и снятия кассы, но этого не делал, ну другой он человек, другого масштаба. Карпов относился к фривольному поведению Смагина весьма лояльно, прекрасно зная, что при помощи «свободных» денег его заместитель решает многие проблемы и разруливает, кажется, самые серьезные противоречия, что возникали в ходе ведения бизнеса в современной России, начала девяностых, начиная от налоговых, санитарных, пожарных и прочих служб, что ежемесячно, как за зарплатой, наведывались в здание на улице Фадеева и кончая всевозможными разборками с «братками» и «Крышами» от криминала и силовых федеральных структур.
Смагин один раз в месяц, по старинке, приносил жене крупную сумму денег, на которые Ольга спокойно могла бы купить себе новую норковую шубу или съездить за границу, но она по мудрому совету мамы почти все деньги тщательно откладывала на книжку. Игоря иногда выводило из себя ее прошлогодняя одежда, косметика, духи. «Да, что ты жалеешь эти вонючие деньги, трать пока есть, пользуйся, пока они могут доставить удовольствие, может быть завтра тебе за те же деньги дороже будет купить булку хлеба или лекарства» — так иногда срывался он, но у жены всегда находились причины откладывать сбережения. Она слышала такое крылатое выражение: «Деньги не пахнут», нет, детка, они пахнут, еще как пахнут. Пахнут чьим-то потом, слезами и кровью!
Как-то, после очередного фуршета с клиентурой, в хорошем расположении духа, Игорь зашел в центральный ювелирный магазин «Изумруд» и попросил у продавщицы самый дорогой гарнитур ювелирных украшений: колье из изумрудов и бриллиантов, браслет, кольцо и серьги. Он ехал с очередного вечернего сбора, и все деньги вырученные, от работы магазинов и автолавок высыпал перед продавцами на прилавок. Девушки, с с перепугу, хотели вызвать милицию, но самая опытная из них с очаровательной улыбкой достала из сейфа «гарнитур» стоимостью в двадцать тысяч долларов и продала его Смагину за тридцать. Все остались довольны, Смагину заказали такси, ему дали охранника, и довольный «купец» помчался домой на очередное примирение.
Но Ольга встретила этот роскошный, по — царски богатый подарок с ужасом в глазах. Она примерно знала цену этим изумрудам и бриллиантам и посчитала, что ее муж проворовался.
— Не бойся, любовь моя, носи себе на радость, деньги не краденные, это моя премия за квартал, я так решил, — Смагин достал из футляра подвеску и прикинул Ольге на грудь. — Эта безделушка достойна тебя, дорогая, — Игорь сказал это бездушно и наигранно, ему даже самому стало стыдно, но жена этого не заметила, он в первые за последние два года увидел, как засветились, заискрились глаза у его, когда-то такой любимой женщины, она прямо расцвела на глазах, но затем словно туча нашла на ее лицо, Ольга сложила все драгоценности по коробочкам и протянула обратно мужу.
— Забери, мне это не к чему, мы все равно никуда не ходим, — Ольга усмехнулась, — подари своей Залуцкой, или еще какой шлюхе, с которыми ты любишь проводить время.
— Ты что мелешь, какая Залуцкая, это же любовница Карпова, — но голос его дрогнул, и он отвел взгляд. «Как она узнала, неужели Ксюша все это придумала, чтобы отмстить ему, но за что, всего — то был с нею один раз и то полупьяный. А может, сучка, будет шантажировать, я ведь ее закопаю, завтра ее уже никто и не спросит, и послезавтра даже родные забудут, не то, что Карп».