— Представь себе, да я это знаю, — Карпов подскочил со своего места, словно в зад ему ударила тугая пружина из китайского кресла, — я Васю хорошо знаю, уже больше трех лет, я с ним пол Америки исколесили, ели с одной миски, спали в одной кровати, можно сказать «молочные братья»… — он замолк, потому, что если бы продолжил, то либо задохнулся от распираемого его гордыню гнева, либо у него не выдержало потрепанное жизненными неурядицами сердечко.
Слушая шефа, Смагин все больше расплывался в улыбке, пока им не одолел приступ смеха.
— Замолчи, Толян, а то я не добегу до туалета. Ты, прямо как на трибуне партсъезда, клеймишь очередного врага народа по запущенной кем-то мерзкой клевете. Оглянись, посмотри на меня, я что, по — твоему, совсем идиот. Да если бы я захотел, ты уже собирал свои пожитки, а на этом кресле сидел бы нанятый мною управляющий делами, что, не так? — Смагин встал и начал расхаживать по кабинету, затем подошел к окну и жестом подозвал к себе Карпова.
— Взгляни на «верную юристку», как она с твоим шофером мило беседует. Открой глаза, братишка, здесь половина мужского персонала твои молочные братья, а ты мне про какого-то Васю сказки рассказываешь.
Карпов подошел к окну и задернул тяжелые шторы.
— Не слепой, без тебя знаю, почему и не направил ее с тобой в Москву. Ладно, кончай базар, Смагин, я понимаю, что если бы ты действительно захотел, то оформил бы на себя фирму, я ведь сам лично тебе доверенность подписал, потому как и базу оставить не на кого и в столицу лететь надо, прости что наехал проверить хотел, я ведь тебе верю, как брату, иначе не послал бы одного. А этот Колбасюк, та еще крыса министерская, в штатах, когда мы жили в одном номере, у меня пропала крупная сумма валюты. Честно говоря, с бодуна я решил, что где-то прогулял деньги с проститутками, либо потерял и шум поднимать не стал, но через какое-то время я по крупицам восстановил все события и понял, что этого не могло произойти, ты знаешь я достаточно ответственный человек, особенно за кордоном. С того момента у меня закралось подозрение, а потом еще у одного парня из Красноярска деньги из номера пропали, когда мы в Майями в последний день куролесили. Вот и все, Смагин, расставили все точки, спасибо тебе и извини, за этот разговор, но он должен был состояться не сегодня, так завтра. Извини, браток, жизнь пошла такая…
— Будет тебе каяться, — Игорь опять расцвел в улыбке, словно и не было приватного разговора, пить-то будем или разбежимся.
— А за что пить?
— За дружбу, за твои новые генеральские погоны, за наше светлое будущее.
— Генеральские погоны это — хорошо, — Карпов приложил указательный палец ко рту и заговорчески, на цыпочках подошел к входной двери кабинета и резко ее открыл. На пороге стояла Ксюша Залуцкая — старший юрисконсульт фирмы и любовница Толи Карпова. Ходили слухи, что он сбирался бросить свою семью и жениться на красавице и большой умнице Залуцкой, переспавшей со всеми мужиками управления, в том числе и со Смагиным, о чем злые языки с завидным постоянством нашептывали генеральному, но тот никому не хотел верить, ведь в постели Ксюша клялась ему в верности и вечной любви, а сплетни, они и есть сплетни!
От неожиданности Залуцкая отпрянула от двери на шаг и инстинктивно прикрылась руками, ее лицо побледнело, но она тут же взяла себя в руки.
— Анатолий Степанович, я к вам за документацией, — юристка поправила модные в белой оправе очки на крохотном вздернутом носике и с негодованием, мимолетом взглянула на ухмыляющегося Смагина, который, развалившись в кресле, потягивал из запотевшей банки свое любимое пиво. Вот так же он вел себя после очередной бурной любовной схватки в объятиях ненасытной Ксюши Залуцкой. Он даже как-то спросил Ксению, зачем она разменивается на всех без разбора мужиков, что ей «Карпа» мало и что рано или поздно он все узнает, и она останется в лучшем случае на улице, на что самоуверенная девушка прикрывала своей маленькой ладошкой рот мужчине и, перевернув его на спину, как дикая бестия, впивалась в губы заставляя повторять еще и еще раз инстинктивные движения, от которых девушку приводило в неописуемый восторг все сое женское начало…
Залуцкая побледнела, расширенные на секунды глаза, приняли невинное выражение. Она нервно одернула полы своей серой, в обтяжку, юбки и безмятежно улыбнулась.
— Вы заняты, я зайду попозже, — она попятилась назад, но Карпов ногой придавил дверь.