— Подождать? — крикнулъ Раньери, который стоялъ уже на столѣ, приготовляясь прыгнуть изъ окна. — Съ ума вы сошли? Хватитъ ли времени, чтобы ждать? Надо торопиться, не то всѣ мы погибнемъ… А задуманный нами планъ мы должны исполнить сегодня же. Ваши люди стоятъ на своемъ посту. Скорѣе же!
Онъ выпрыгнулъ изъ окна и шлепнулся въ воду. Въ отвѣтъ на громкій всплескъ воды послышался внизу трескъ, указывавшій на то, что дверь поддалась усиліямъ людей, напиравшихъ на нее. Тяжелые шаги застучали по ступенямъ лѣстницы.
Синибальди поспѣшно бросился къ окну, но тутъ же вспомнилъ, что онъ, какъ посолъ Венеціи, — личность неприкосновенная, слѣдовательно человѣкъ, котораго никто не смѣетъ тронуть, не вызвавъ гнѣва Республики. Ему нечего было бояться, ибо никто и ни въ чемъ не могъ его обвинить. Даже Граціани и тотъ ничѣмъ не могъ бы угрожать ему, а Граціани, къ тому же, не въ силахъ теперь сказать что-нибудь.
Онъ вложилъ шпагу въ ножны и постарался придать себѣ спокойный видъ.
Дверь распахнулась, и люди Граціани ворвались съ такою стремительностью, что чуть не сбили съ ногъ принца. Сѣдой старикъ выскочилъ на средину комнаты и растерянно оглядывался кругомъ, пока не увидѣлъ своего капитана, скорчившагося у подошвы стѣны. Онъ заревѣлъ отъ бѣшенства, увидя его, тогда какъ остальные солдаты столпились въ это время вокругъ венеціанца.
Синибальди съ большимъ достоинствомъ старался вѣжливо отстранить солдатъ.
— Вы стремитесь къ собственной своей гибели, накладывая руки на меня, — предупредилъ онъ ихъ. — Я принцъ Синибальди, посолъ Венеціи.
Старикъ черезъ плечо оглянулся на него, говоря:
— Будь вы самъ Люциферъ, посолъ Ада, то и тогда вы будете отвѣчать за то, что произошло здѣсь и за то, что мой капитанъ раненъ. Свяжите его!
Напрасно противился венеціанецъ, напрасно угрожалъ и умолялъ. Солдаты обезоружили его, связали ему руки и вытолкали егб изъ комнаты, такъ что онъ скатился съ лѣстницы на покрытую снѣгомъ улицу.
Четверо солдатъ остались со старикомъ, который опустился на колѣни подлѣ своего капитана. Граціани начиналъ подавать кое-какіе признаки жизни. Вытеревъ одной рукой кровь со своего лица, онъ открылъ глаза и взглянулъ на старика.
— Вы во-время поспѣли, Барбо, — сказалъ онъ хриплымъ и слабымъ голосомъ. — Идите къ герцогу. Скажите ему, что тутъ составился заговоръ… Что-то сдѣлаютъ сегодня ночью… тѣ вотъ, которые убѣжали… Пусть его великолѣпіе будетъ остороженъ. Да скорѣе, я…
— Имена ихъ? Имена? — воскликнулъ старикъ.
Но сила воли и сознаніе лишь до тѣхъ поръ поддерживали Граціани, пока онъ не высказалъ своего предостереженія, а затѣмъ онъ откинулся назадъ и снова погрузился въ мракъ безсознательнаго состояніи.
Отправимся на торжественный банкетъ, устроенный въ Коммунальномъ дворцѣ Римини въ честь Цезаря Борд-жіа, побѣдителя, — «Міпізіег Піѵіпа ІП8ІІІІае», — который избавилъ государство отъ деспотизма Пондольфачіо, ненавистнаго Малатесты. Здѣсь присутствовали вернувшіеся въ отечество нобили, которыхъ Пондольфачіо из-гцдлъ изъ ихъ владѣній съ цѣлью самому завладѣть ими.
Торжествующіе и увѣренные въ томъ, что правосудіе Борджіа исправитъ причиненное имъ зло, они открыто выражали свои чувства. Были здѣсь и послы различныхъ государствъ, прибывшіе сюда, чтобы поздравить герцога съ послѣдней побѣдой. Но Цезарь напрасно смотрѣлъ во всѣ стороны, — онъ не находилъ среди присутствующихъ посла Венеціи, принца Синибальди.
Представитель Свѣтлѣйшей Республики, красивый и сановитый Капелло находился здѣсь и сидѣлъ вблизи герцога, но чрезвычайнаго посла не было видно. И Цезарь, который ничего не упускалъ изъ виду и не оставлялъ нерѣшеннымъ никакого недоразѵмѣнія, горѣлъ нетерпѣніемъ узнать причину его отсутствія. Замѣчательнѣе всего было то, что жена принца Синибальди, стройная, бѣлокурая женщина, корсажъ которой на груди представлялъ собою настоящую кирассу изъ драгоцѣнныхъ камней, сидѣла съ правой стороны отъ Цезаря между Президентомъ Совѣта въ черной скромной одеждѣ и папскимъ легатомъ въ пурпуровомъ одѣяніи кардинала.
Молодой герцогъ сидѣлъ въ креслѣ. Это былъ высокій, стройный человѣкъ, лѣтъ двадцати пяти, въ роскошномъ, тѣсно прилегающемъ къ таліи дублетѣ изъ золотой парчи съ опушкой изъ мѣха. Блѣдное, красивое лицо его было задумчиво, а тонкіе пальцы, унизанные драгоцѣнными камнями, перебирали время отъ времени рыжую бородку.