Кэн, внимательно наблюдавший за передней машиной, замедлил ход. Отделившись от аэрожабля, мелькнуло что-то белое…
— Они выбросили что-то белое…
Три рефрактора разом направились вниз, где под лучами солнца переливался зеленоватый океан.
— Это Эолисса! — крикнул Рени.
Аэрожабль ринулся вниз, нагоняя падавший белый комок, напоминавший большую чайку с подбитыми крыльями.
Все произошло в несколько секунд. Аэрожабль с разбега почти коснулся поверхности океана. Подбитая чайка у самых их ног упала на гребень волны и, сверкнув в воде своими белыми крыльями, навсегда исчезла в пучине…
— Какое варварство! — в негодовании воскликнул Гени.
— Какая жестокая гнусность, скажи лучше, дитя мое, — дрогнувшим голосом проговорил старый ученый.
— Бедная девушка!.. — Кэн, закрыв глаза, дотронулся рукою до лба, как бы желая навсегда запечатлеть в памяти этот печальный момент.
— Теперь мы избавлены от необходимости щадить негодяя!
Глаза Гени сверкали гневом. Он полным ходом пустил машину. Все с напряженным вниманием, через рефракторы, всматривались в пустынное, безбрежное пространство.
— Они уже исчезли из поля зрения!
— Но ведь не прошло и минуты!..
— Я вижу точку в направлении Цейлона…
Наступила томительная тишина. Машина, наверстывая упущенное время, неслась с быстротою молнии.
— Да, это они, — после тщательного наблюдения сказал Кэн.
— Точка увеличивается. Они изменили свое намерение выйти из атмосферы, — говорил Гени, не отрывая глаз от рефрактора.
Внизу промелькнул ярко-зеленый Цейлон. Машины мчались в берегам Индии. Аэрожабль Роне пожирал пространство, постепенно восстанавливая прежнюю дистанцию.
Во избежание столкновения с встречными воздушными кораблями, которые начали попадаться все чаще, пришлось и самим подняться в разряженные слои атмосферы, и марсианам позволить то же самое.
Скорость все увеличивалась. Внизу, как в калейдоскопе, замелькали феерически красивые, сказочные города Индостана. Расстояние между машинами заметно сокращалось.
— Погрей-ка их немного, Кэн, чтобы отнять всякую надежду ускользнуть от нас, — посоветовал Роне сыну.
Кэн, выйдя из задумчивости, неохотно взялся за рычаг.
— Мне неприятно всякое варварство, чем бы оно ни вызывалось, — тихо говорил Кэн. — Я не мог бы решиться уничтожить даже такого вредного человека, каким является Гро Фезера. Мы должны избежать причастия к ею гибели. Необходимо обезвредить его каким-то другим способом.
Населенные местности остались позади. Машины снова снизились. Внизу крутыми террасами вставали горные кряжи, один другого выше, один другого величественнее.
Машина марсиан вступала в область Гималаев.
— Они взяли направление на Гауризанкар, — вдруг заволновался старый ученый. — Они не подозревают о постоянных радио-токах, обтекающих запретный район наших лабораторий. Они погибнут!
— Этого не должно случиться, я должен их предупредить, — решительно проговорил Кэн, бросаясь к люксографу.
Но было уже поздно.
Аэрожабль Гро Фезера, попавши в невидимую цепь тока, стремительно завертелся в воздухе, образовав один сверкающий круг. Через мгновение, вспыхнув шарообразной молнией, машина марсиан ринулась вниз на утесы, оставив позади себя огненную полосу на подобие кометного хвоста.
— Нам больше нечего здесь делать… — тихо сказал Гени, после минутного молчания.
— Право, я начинаю верить в какой-то таинственный, неведомый нам закон возмездия, — заметил Роне.
Кэн повернул к старику спокойное, немного бледное лицо.
— Закон возмездия? Возмездие, дорогой отец, это то, чего хочет наиболее сильная воля, или совокупность воль.
Воздушный корабль возвращался к Атлантиде.
Прошло около часа в полнейшем молчании. Каждый был погружен в свои думы.
— А все же Гро Фезера-Мар под конец жизни попал туда, куда были направлены все его стремления, — сказал наконец Гени, намекая на обсерваторию Кэна в Гималайских горах.
— Да! Но только не совсем удачно, — добавил Роне Оро-Бер.
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
ШВЫРЯЮЩИЙ МИРАМИ
С тяжелым чувством беспокойства приближались путешественники к Атлантиде. На неоднократные вызовы по радиографу от Нооме не было никакого ответа.