— Конечно, конечно, друг мой. Вы совершенно правы! — воскликнул Боргельсен, быстро меняя тон. — Не будем ссориться, ведь нас всего двое белых в этой чужой стране, где дружба имеет столь огромное значение. Допустим, что вы такой счастливец, что узнаете первый эту тайну — прекрасно, если же судьба улыбнется мне — великолепно! Согласны?
Таким образом между ними было восстановлено согласие и в течение последующей недели оба собирателя коллекций продолжали идти по направлению страны Хиваров, наружно как бы в дружбе, на самом же деле на страже друг против друга. Ни слово, ни взгляд, касавшийся предмета их исследования не ускользал от внимания другого. Лишь после того, как Мессер был вынужден, по условиям местности, оставить мулов и багаж в одной индейской деревне и следовать далее пешком, в их взаимных отношениях вооруженного нейтралитета последовала некоторая перемена.
Они миновали горы и с трудом продвигались по густым джунглям, когда впереди в чаще раздался пронзительный крик человека в агонии.
С быстротой молнии Мессер кинулся в чащу по направлению крика. Пробежав пятьдесят ярдов и путаясь в топи, он остановился в ужасе от представившегося его взгляду зрелища.
Перед ним находился ягуар, самый ужасный из диких зверей джунглей; его могучие мускулы двигались под темной шкурой при каждом ударе лапы по меднокрасному, безжизненному телу распростертого перед ним лицом к земле индейца. Голова зверя, величиной с человечью, моталась из стороны в сторону, как бы в раздумьи, чем еще причинить смерть, которая, возможно, уже настигла его жертву при первом же ударе.
Мессер вскинул ружье и по лесу раздался двойной выстрел. Огромная кошка судорожно подпрыгнула, как бы замерла в воздухе, и вслед за этим рухнула поперек тела своей жертвы. Как ни был поспешен прицел, выстрел все же оказался для зверя смертельным.
Бросившись вперед, Мессер принялся вытаскивать из-под зверя скорчившееся тело индейца. Он пришел в ужас при виде многочисленных ран на плечах, груди и руках.
— Боже, — прошептал он, — он истечет кровью, если немедленно не остановить ее.
Он опустился на землю к безжизненному телу индейца, когда к нему быстро подошел Боргельсен вместе с туземцами носильщиками.
— Что случилось, друг мой?
— Ягуар сбросил индейца на землю, — ответил Мeccep, разматывая бывший при нем палаточный канат. — Собираюсь перевязать ему артерию, — прибавил он.
Разрезав охотничьим ножом канат на полосы и настрогав палочек для рычажков, он снова опустился на колени перед безжизненным телом индейца.
Быстро связывая и скручивая концы полос, он туго стягивал их рычажками, подкладывая при этом измятые листья растений к месту, где находилась артерия. Продолжал он это до тех пор, пока совершенно не прекратил кровотечения. Тут только он обратил внимание на Боргельсена, который с восхищением рассматривал духовое ружье, лежавшее на земле рядом с индейцем. Не успел Мессер разразиться гневом при виде такого жестокого равнодушия к страданиям спасенного им индейца, как Боргельсен воскликнул:
— Та-а-а-к! Этот человек — воин племени Хиваров. Посмотрите, как сделано его духовое ружье: — ровно десять футов в длину; а маленькие бамбуковые стрелы, черные, со смертельным ядом кураре на концах, совсем как те, что находятся у нас в коллекциях в институте. Я иногда упражнялся ими: — вот так!..
Он взял одну из стрел, обернул ее шерстью, чтобы она не качалась в стволе ружья, и, дунув затем в противоположный конец ствола, всадил стрелу в дерево в расстоянии дюжины ярдов.
— Я делаю это достаточно ловко для белого человека, не правда ли? Да вы не смотрите, друг мой?!
— Нет, не смотрю, — проворчал Мессер. — Для меня важнее спасти жизнь этому мальчику, чем забавляться духовым ружьем. Он в ужасном состоянии — еще бы один удар ягуара, и он бы был мертв. Помогите мне перенести его к тому дереву цейба.
— С большим удовольствием, — согласился Боргельсен. — Ну, теперь сразу, вдвоем…
Они положили индейца на сравнительно чистую и сухую землю у подножия гиганта цейба, после чего Мессер насильно влил виски сквозь сжатые зубы индейца.
Огненный напиток заставил вздрогнуть тело индейца, он тотчас же открыл глаза.
— Ну вот, он жив — воскликнул Боргельсен, — он вскоре поправится.
Мессер покачал головой.