— Пройдет по крайней мере неделя, пока он будет на ногах. Все это время, как ни как, придется заботиться о нем.
Швед не возражал. Мессер уловил насмешливую улыбку, сверкнувшую из-под его опущенных белокурых усов.
— С неделю ухаживания?! И вы, друг мой… Вы собираетесь сделать это, и только из-за того, что его собственный народ находится далеко отсюда?
— Почему же нет? Я не могу его доверить ни одному из моих носильщиков: они оба — горные индейцы, и боятся до смерти индейцев из племени Хиваров.
Возглас удовлетворения сорвался с уст Боргельсена, между тем как сам он старался с серьезным видом набить свою трубку.
— Так! Вы остаетесь и будете ухаживать за ним… Это очень милосердно, друг мой. Вы так превосходно ухаживаете, что лучше и не надо. В таком случае я отправляюсь один с своими носильщиками.
— Куда? — воскликнул Мессер, и в этом единственном слове вылилось все мучившее его подозрение.
— В страну Хиваров, узнать тайну о головах.
Джон Мессер задумался. Стечение обстоятельств поразило его: пока он здесь, как хороший самаритянин, станет спасать жизнь беспомощному человеку, Боргельсен будет стремиться вперед, к открытию, которое для них обоих имеет огромное значение. То, что Боргельсен будет впереди на целую неделю, должно означать победу шведа; —так оно, по всей вероятности, и будет, судя по его огромной энергии и решительности. Раз этот человек скроется из виду, шансы найти его окажутся незначительными, пожелай к тому же швед остаться неразысканным. Если Боргельсену повезет, то он, узнав тайну Хиваров, съумеет вернуться на родину другим путем, еще до истечения этой недели. Железные дороги и телеграфные проводы довершат поражение.
С минуту Мессер раздумывал над всем этим, с горечью смотря на улыбку видимо уже торжествовавшего Боргельсена. Его служебный долг перед музеем, перед седовласым начальником, пославшим его на эти дальние розыски, от результата которых зависело все его будущее, все это заставило не уступать ни шага этому умному великану. Ну, а если бы сам начальник знал, то не стал-ли бы он…
В это время индеец зашевелился. Затрудненное дыхание распирало ему горло. Мессер наклонился к нему. Индеец все еще находился без сознания от боли и потери крови.
— Вы уходите… — сказал тихо Мессер, — вы, вероятно, чертовски скоро добьетесь!..
Боргельсен иронически поклонился, но ничего не сказал, осторожно посматривая на американца. Только когда он с носильщиками был уже достаточно далеко, он оглянулся и насмешливо воскликнул:
— Желаю счастья вам и вашему пациенту. Я позабочусь, чтобы вам была переслана копия моего донесения институту, чтобы вы смогли изучить тайну уменьшения голов…
Мессер не ответил, едва сдерживая себя.
Глава II
Следующие дни проходили для Мессера крайне медленно. После того, как носильщики разбили для него палатку, а для себя и раненого индейца соорудили тростниковые навесы, ничего уже более не оставалось делать, как ждать, чтобы сама природа взяла свое, заживив раны индейца.
Мессер, перевязывая раны индейца, применял все свои хирургические познания. Бывшие при нем средства вышли в первые же дни, но их вполне заменили сочные листья растения, на которые ему указал индеец своей неповрежденной рукой. Они обладали теми же целебными свойствами. До истечения двух недель индеец Хиваро оказался на ногах, хотя все еще больной. Он уже мог разговаривать на своем гортанном языке с проходившими изредка мимо лагеря бродячими индейцами.
Как только Мессер увидел, что индеец не требовал более за собою наблюдения, он тотчас же приготовился сняться с лагеря и двинуться по направлению к стране охотников за головами. Индеец заметил приготовления, и хотя незнание языка лишало их обоих возможности даже отдаленного понимания друг друга, он тем не менее дал понять, что желает быть проводником. Мессер не сомневался в полной для него безопасности принять предлагаемые услуги, так как туземец этот непрестанно высказывал чем только мог свою благодарность и желание быть с своей стороны полезным белому человеку. Предложение было принято посредством соответствующей жестикуляции, и небольшой отряд направился по тому же, что и Боргельсен, редко посещаемому пути.
Они продвигались крайне медленно, из-за болезненного состояния проводника, частью из-за грязи, доходившей до бедер, поэтому прошло много дней, пока они не достигли туземной деревни, состоявшей из полдюжины жердяных и пальмовых шалашей, разбросанных на открытом месте, рядом с ниспадавшим с утеса ручьем. По обоим сторонам деревни нависали джунгли, зеленые и девственные — образец тропической роскошной растительности.