Инженер Идола перевел дух в мрачной удовлетворенности и снова впился в стекла, готовясь к главному и решительному моменту.
Колесо приближалось к воде. Был час прибоя, океан мчал волны на берег, навстречу маленькому крутящемуся чудовищу. Было мгновение, когда Идола закрыл глаза, боясь увидеть гибель труда всей своей жизни. Когда он снова посмотрел в стекла, колеса уже не было видно. Волны покрыли его, но столб воды шел впереди него и показывал его путь по дну океана. Волны смыкались, приняв огромную обрушившуюся сверху массу воды, и медленно успокаивались. Столб уходил все дальше, пока не исчез за горизонтом.
Судорога торжества прошла по лицу Идолы, но сейчас-же другое выражение, показывавшее желание не поддаваться первому чувству и оставаться спокойным, появилось на его лице. Он имел вид человека, который много лет назад предусмотрел каждую мелочь, взвесил все условия и предугадал все последствия, но в момент, когда в действительности все оказалось именно таким, как он предполагал, не верит, боится верить, что он и в самом деле ни в чем не ошибался.
Им овладело спокойствие, глубокое радостное спокойствие после свершения дела, которому были посвящены многие годы. Это были первые минуты спокойствия после безудержного, ни на минуту не прекращавшегося многолетнего горения. Он просидел наслаждаясь час — полтора, не двигаясь и ничего перед собой не видя. Неожиданно выражение скуки прошло по его лицу. Его трезвое настроение возвращалось к нему. Салазки, на которых было привезено колесо, лежали на снегу, и он долго смотрел на них, как бы не понимая, что это за предмет и как он тут очутился. Придя в себя окончательно, он взялся за веревку и потащил салазки в обратный путь. Его спина горбилась, чего прежде за ним не замечали, и он выглядел усталым и постаревшим.
Дома он удивил Юлию своим необычным поведением. Он прошел прежде всего в лабораторию, но сейчас же вернулся в дом, словно нашел двери лаборатории запертыми. Некоторое время он стоял в столовой с удивленным и раздумывающим видом. Затем поднялся в кабинет и сел за письменный стол. Прошло несколько часов глубокой задумчивости и молчания, прежде чем он взялся за перо.
Он должен был подвести итог сделанному и наметить будущее. Вот несколько строк, написанных им на листе, на котором сверху большими буквами стояло заглавие: «Колесо».
Формула колеса. Две длинных строчки химической формулы, в которой встречались также буквы для обозначения элементов, неизвестных в химии.
Путь колеса. Прямая линия с уклоном в один градус на половину длины тропика.
Когда остановится колесо. Здесь стояло всего одно слово: Никогда, но сбоку мелкими буквами была приписка: «Если только оно не попадет на свой собственный след».
Внизу была дата и подпись Идолы.
Он вложил листок в папку с надписью «Колесо», поднялся по приставной лестнице к шкафу с множеством полок и ящичков и положил ее в самый дальний ящичек, затем снова сел к столу и на блокноте на верхнем листке записал букву и номера полки и ящичка.
Просидев еще некоторое время в молчании, он встал и пошел вниз, в столовую, где Юлия сидела с книгой у керосиновой лампы. Он попросил есть, был оживлен и разговорчив и провел вдвоем с дочерью весь вечер. Он долго слушал ее игру на рояле, вглядываясь в ее полуосвещенное одухотворенное лицо, и испытывал удивление и нежность. В этот вечер изобретатель Идола впервые заметил, что его дочь была взрослой прелестной девушкой, одним из самых великолепных созданий земли.
Он лег спать, умиротворенный и счастливый, но среди ночи проснулся с тяжелым чувством и не спал до утра. Ему снилось, что волны задавили его колесо. Он больше не верил в безошибочность своей формулы. Ему надо было самому посмотреть, все ли еще продолжает лететь вперед столб воды над океаном. Известия об этом могли придти через несколько дней из Америки, но он был не в силах ждать.
Утром он сбивчиво объяснил дочери, что у него есть неотложное дело в Лондоне, и пошел в ангар выводить свой потрепанный, устаревший аппарат. Юлия вышла его проводить. Аэроплан взял курс на восток и исчез из виду, но в десяти верстах, когда она уже не могла его видеть, сделал поворот и на большой высоте снова пролетел над Клифтоном с направлением на океан и Америку.