— А где же она теперь?
— Скончалась. Как родила мисс, так через два дня и скончалась. После ее смерти Чильтоун с Файфтсом и подружились-то, — помолчав добавил Анден.
— Вот что! — облегченно вздохнул Саллинг.
— А ты что думал? — спросил Анден, хитро прищурив глаза.
— Нет, я так!.. — начал Саллинг, чувствуя, как краска смущения заливает его лицо.
— Эх! — покачал головой Анден. — Ты не робей!
Саллинг, низко наклонив голову, стал набивать трубку.
На следующий день Саллинг около 3-х часов пришел к Андену. Чильтоун был уже там. Он молча протянул Саллингу руку.
— Я знаю от мисс Файфтс о вас и Анден говорил мне, что вы можете помочь нам, и человек надежный. Я вам расскажу, что знаю сам, но нам нужно торопиться — я еду сегодня в город.
Они сели вокруг стола. Анден закурил свою неизменную трубку, и Чильтоун начал:
— Современная наука признает существование особых химических лучей, таких лучей, которые обнаруживаются в спектре белого луча. За фиолетовым лучем был найден иной луч, невидимый глазом, но обнаруживаемый химически. Профессор Файфтс утверждает, что все существующие в мире предметы имеют химические лучи. Он утверждает, что световые лучи — это не что иное, как химический элемент, как воздух, вода и т. п. В данном случае профессор Файфтс близко подходит к теории света Ньютона, допускавшего существование особого рода вещества, из которого состоит свет. Это учение ныне наукой отвергается. Вот ссновное положение, из которого исходит профессор Файфтс.
— Кроме того, Файфтс утверждает, что все предметы имеют особые лучи, посредством которых глаз человека воспринимает предмет. Нечто подобное имеет наука в открытии Герцом в 1888 году электрических лучей, дающих одинаковые со световым лучом явления. Следя дальше, — продолжал Чильтоун, — за мыслью Файфтса, — неизбежно следует придти к выводу, что химическое свойство светового луча и химическое свойство лучей, испускаемых различными предметами, — одинаково.
— Все, без исключения предметы, — продолжал он, — имеют особые лучи. Профессор их называет просто по цвету голубыми лучами. Как луч от солнца, от свечки, от электрической лампочки — все эго по существу испускает химически-однородный луч.
— Дальше: вот этот стол, — Чильтоун дотронулся рукой до стола, перед которым они сидели, — вот этот шкаф, эта чашка, это дерево, вы, я — все… все в мире имеет голубые лучи.
— Понятно? — спросил он Саллинга.
Саллинг задумчиво покачал головой и сказал: — не совсем.
— Вам трудно потому, — сказал Чильтоун, — что всякая новая и смелая мысль, которая опрокидывает установившееся понятие, всегда трудно усваивается мозгом. Но я вам поясню это. Возьмем этот стол. Вы его видите днем, при искусственном свете, и не видите ночью. Почему? Потому, что солнце, лампа дают видимые вами лучи, которые как бы схватывают стол и отражают в ваш глаз. Но наукой точно установлено, что есть лучи, которые существуют, но которых глаз не воспринимает в силу несовершенства своего устройства.
Все знают, что есть микробы, которых невооруженный глаз не видит, а видит только в микроскоп. Так и здесь. Есть ультрафиолетовые лучи— глаз их не видит, они обнаруживаются только на фотографической пластинке. Есть инфра-красные лучи — их можно обнаружить, например, посредством повышения температуры тела, на которое они падают.
Отсюда следует, что нужно иметь особый прибор для глаза, чтобы видеть невидимые простым глазом лучи. Профессор Файфтс изобрел такой прибор. Стол в темноте так же видим, как и при солнце, потому что стол, как и все в мире, имеет самостоятельные лучи. Это установлено Файфтсом. Другими словами, благодаря профессору Файфтсу, известно, что нет темноты, нет света, а есть только лучи, видимые нами или невидимые. Вот и все. Это ясно?
— Теперь я понял, — сказал Саллинг. — Но, мистер Чильтоун, объясните мне, почему кошка проходит через железо, почему она ходит по воздуху, почему умер Талерс, что это такое «очки смерти», что это за голубая жидкость?
Чильтоун опустил голову, — его лицо стало задумчиво и печально.
— Саллинг, — сказал он, — вы мне задали тяжелую задачу.
— М-р Чильтоун, — вскричал Саллинг, — я поклялся себе спасти профессора, но я должен все знать о нем, — это не любопытство, нет… нет, клянусь вам! Вот моя рука, — если вы верите мне, то вы должны меня понять…
Чильтоун взял его руку и крепко пожал ее.
— Я верю вам, — сказал он, — спасибо. — Анден, — обратился он к садовнику, — я нашел благодаря вам хорошего товарища.