— Пожалуй, ты прав, — нахмурился Крокки. — Я безоружен и плохо ориентируюсь в этом дьявольском лабиринте. Но если бы я встретился с ними, то им бы не поздоровилось! Они бы узнали, что такое когти и клыки Черного Барса!
— Недалеко отсюда пролегает один древний подземный туннель, который вряд ли известен Змеям, — сказал Шеллеа. — Он выведет тебя на окраину леса в трех километрах от столицы. Это укромное место, оттуда ты сможешь незамеченным добраться до верных тебе людей и направиться навстречу армии Урро. Ступай по этому коридору и, дойдя до лестницы, поверни в правый туннель…
— Нет, владыка! — гневно перебил его Крокки. — Лучше скажи, как отсюда быстрее всего пройти к осажденним! Бой, может быть, еще не кончился, и я проклял бы себя и навек отказался от короны, если бы не был в эти минуты среди защитников Замка. Так говори же скорее, как добраться до них!
Старый Червь печально покачал головой и поднял свои маленькие руки, словно прислушиваясь к голосу, звучавшему в его сознании.
— Ты стремишься к своей смерти, — молвил наконец он, — и в этом я не хочу быть тебе союзником… Наитие говорит мне, что нужно посоветоваться с Шаушем — мудрейшим из Червей. Он живет уже тысячу лет и помнит времена короля Геррига — твоего славного предка… Быть может, он знает, как ты должен поступить. Он советуется с душами умерших растений, которым ведомо многое…
— Нет, нет, владыка! — Крокки от нетерпения передернул плечами. — Мне нужно от тебя только одно: покажи дорогу к лестнице, которая ведет в Замок!
— Что ж, — сказал Червь с сокрушенным вздохом. — В таком случае, ступай назад, все время поворачивая направо — тем же путем, каким пришел сюда. Вскоре ты увидишь вход в королевскую усыпальницу — Гиены наверняка еще там, — но не заходи в нее, а продолжай двигаться прямо. И ты выйдешь в просторный пустой зал, в правом углу которого уступами поднимается каменная лестница. Она ведет в верхние подвалы, сообщающиеся с Бронзовым Замком. Но остерегайся. Встреча со Змеями по дороге неизбежна!
— В моем гробу вместе со мной лежал мой меч! — воскликнул Крокки и оскалился по–звериному. — Я отобью его у Гиен, а с ним меня ничто не остановит!
И он, взвизгнув, обернулся черным зверем. Бородатый человечек снова воздел руки.
— Ты сам выбрал свою судьбу, — сказал он, — но я все же попытаюсь тебе помочь…
С этими словами он упал и в то же мгновение на том месте, где он только что стоял, заизвивался серовато–розовый червь, закутанный в золоченую ткань. Спустя еще несколько мгновений он сгинул, как будто его и не бывало.
А барс, фыркнув, упругими прыжками помчался по подземному коридору, сливаясь с его непроницаемой чернотой.
Глава IV. Бой в склепе
Как он и предполагал, Гиены еще не убрались из усыпальницы. Подбежав, Крокки застал в ней такую картину: два воина из Рода Гиены катались по полу, сжимая друг друга в смертельных объятиях — не поделили золото, как он тотчас догадался. К ним подкрадывался с ножом в зубах третий мародер, видимо намереваясь в удобный момент заколоть обоих. Два других трупоеда в своем зверином обличье пожирали останки Червей.
Крокки–барс затаился в темноте. Его упругие мышцы напряженно перекатывались под черной бархатистой шкурой, блестящие глаза зорко следили за каждым движением трупоедов.
Дерущиеся, хрипя, начали душить друг друга. Их лица посинели, языки вывалились, из раскрытых ртов засочилась кровь. Подстерегавший их мародер только и ждал этого момента. Делая вид, будто что‑то ищет на полу, он вдруг вскочил и бросился на них. Два сильных удара ножом — и объятия драчунов разжались, они зашлись хрипом, конвульсивно изогнулись их тела. А победитель разразился визгливым хохотом, подбирая с пола рассыпанные золотые украшения.
Барс из тьмы дверного проема вылетел стремительно, как черный вихрь. Не издав ни единого звука, он набросился на одного из пожирателей трупов и несколькими энергичными ударами когтистых лап разодрал его в кровавые клочья. У того, что подбирал золото, подкосились ноги от ужаса. Крокки, издав угрожающее рычание, ринулся на него, повалил на пол и сдавил так, что у мародера треснули кости. В тот же миг зубы барса впились ему в глотку. Последняя оставшаяся в живых гиена с воем бросилась прочь из усыпальницы.
Крокки, тяжело дыша, огляделся. В склепе он остался один. Он встрепенулся, прогнулся дугой и рывком поднялся с четверенек. В человеческом облике он чувствовал себя свободнее и естественнее, чем в облике животного, а добрый меч казался ему куда более надежным оружием, чем когти и клыки, хотя не все в его Роду думали так.