— Грицко, ты?!
— Принимая гостя, Кристя, — сказал Григорий и шагнул в комнату.
— Ты зачем пришел, злодей? Столько людей погубил, а все живешь, бог тебя не прибрал.
— Кристина, ты что. Ведь война была — все убивали. Я свое получил, отсидел. Чистый я сейчас.
— Чистым ты никогда не будешь. Кровь людскую, что у тебя на руках, отмыть нельзя. Ты за что погубил моего мужа? За что ты мне жизнь покалечил? Отсидел бы он, как все, и была бы я при муже, детей растила бы, внуков.
— Его энкаведисты убили, Кристя.
— Были дома у меня следователи из НКВД, «Перун», показывали документы, тобой интересовались.
— Ну, и что ты сказала?
— Что знала, то рассказала. Только «схрон» у тебя глубокий, если они до сих пор найти не могут.
— Ну, так иди расскажи, что я пришел.
— И пойду. Чтобы взяли тебя, пока ты беды не наделал. И как ты прийти сюда не побоялся, ведь здесь люди есть из твоей банды — узнают ведь.
«Вот это влип, — подумал Вериго, — нужно что-то делать».
— Ты бы хоть корку хлеба на стол положила, проголодался я, — сказал он, и расстегнув портфель, выставил на стол бутылку водки. — Я заплачу, Кристя.
— Не надо мне твоих денег. Пойду принесу капусты, — сказала Кристина.
— Только не балуй, ты меня знаешь, Кристя.
— Да не пугай, не боюсь я тебя.
Когда Кристина вышла, Григорий вытащил из брюк тонкий кожаный ремень и положил себе в карман…
Около часа ночи он, осторожно пробравшись через сад, подошел к автобусной станции и уехал с попутной машиной.
Судьба опять оказалась к нему милостивой. Умело заметая следы, пересаживаясь с поезда на поезд, он благополучно добрался до Москвы.
Как-то придя домой, Вериго по привычке подошел к буфету, чтобы налить себе немного коньяка. Хмель забивал голову, становилось легче. Однако спиртным он не злоупотреблял. Соседи каждое утро видели его в спортивной форме, наматывающим крут по беговой дорожке на школьном стадионе.
Выпив рюмку, он садился в кресло и предавался воспоминаниям. Частенько его одолевали приступы тоски по прошлому. По своей натуре, убеждению и подготовке Вериго был бойцом. И, как сильный, он предпочитал схватку в бою. Но жизнь порой ставила перед ним такие вопросы, которые приходилось решать не только смелостью и риском, но и хитростью, и коварством. Так было в случае с Кристиной. «Где нужно, действуйте молитвой, а где необходимо — рубите мечом», — это наставление митрополита Андрея Шептицкого Вериго положил в основу своей жизни.
Тихая размеренная жизнь давила на него, привыкшего к опасным ситуациям, нуждающегося в ежедневной активной деятельности, тяжелым прессом обыденности. Те поручения, которые он получал из-за рубежа, выполнял быстро и с интересом, но они не давали возможности самоутверждения после многолетней бездеятельности.
Спустя месяц после возвращения с Украины Григорий получил условный сигнал о встрече. Через два дня он пошел на стадион «Динамо», где незаметно для посторонних глаз поменялся футбольными программками с соседом по ряду. Другими словами, он доложил начальству о поездке и провале дела с немецкими документами и с нетерпением стал ждать решения Стаса. Стас, конечно, не может не понимать, что органы безопасности могли обнаружить архив в разрушающемся овраге, усилить бдительность, искать тех, кто мог прийти за ним. Значит, Перуна ищут… Если Маснак все же решит задействовать в операции по розыску ящиков Вериго и послать его опять туда, значит, решил подставить его, наказать за прокол с Янковской. Тогда надо будет рубить все концы, скрыться и от своих, навсегда распрощавшись с мечтой перебраться на Запад, хотя бы здесь пожить в достатке…
Однако все получилось по-другому.
Следующую игру «Динамо» играло через неделю. И опять Григорий Петрович оказался на одной скамье с бывшим соседом…
Прочитав программку, полученную с его рук, так, как требовали того специальные навыки, Вериго радостно вздохнул. Опасная поездка на Украину откладывалась на неопределенное время. На днях он должен был получить большую сумму денег и приступить к операции «Физик»…
12. Операция «Физик»
Приказ познакомиться со Звонковым-старшим Вериго получил больше года назад. Это было трудное дело.
Геннадий Юрьевич Звонков, ученый, занимавшийся проблемами космоса, на контакт ни с кем не шел, а после того, как умерла жена, вообще с головой ушел в науку, в которой, судя по информации Маснака, добился очень многого. Всю свою любовь, кроме космоса, он вложил в единственного сына. Своеобразной была эта любовь: не ограничивать Игоря ни в чем, не оставлять на его плечах никаких забот. Поэтому жилось студенту Звонкову привольно, пока его запросы не стали перегонять возможности отца…