— Понял, Петр Владимирович, — сухо ответил Лужнов. Он не стал задавать лишних вопросов при постороннем, хотя ему очень хотелось высказать все, что он думает по этому поводу, в связи с ранней и срочной поездкой в отдаленную курортную зону.
— Хорошо, — отозвался генерал. — Позвоните мне в конце дня.
— Понял, — ответил Лужнов, но в телефоне уже пошли сигналы отбоя.
Он положил трубку и посмотрел на Городецкого. Александр Максимович стоял рядом, сложив руки на животе и не мигая смотрел на него.
— Я вас слушаю, — сказал Лужнов, выпрямляясь. Городецкий еще секунду смотрел молча, потом раскрыл большие пухлые губы, полускрытые седыми усами.
— Крупнер убежал, — сказал он.
Наступила тишина. Лужнов лихорадочно припоминал, кто такой Крупнер, а Городецкий молча ждал, пока он переварит его сообщение. Наконец Лужнов вспомнил и покрылся каплями пота.
— Во сколько? — спросил он.
Взгляд Городецкого изменился, теперь он смотрел строго, словно укоряя за что-то.
— Это мы и сами хотели бы выяснить. Охрана обнаружила его отсутствие в половине седьмого, когда изволили взглянуть на монитор.
— Но, а… сигнализация? Должны же были быть срабатывания. У вас журнал учета срабатываний ТСУО[2] ведется?
— У нас ЗДЕСЬ порядок, — жестко сказал Городецкий, — а вот ваша сигнализация не сработала вообще…
— Этого не может быть, — перебил его Лужнов. Теперь у каждого были затронуты профессиональные интересы и каждый был готов отстаивать их.
— Тем не менее. Поэтому вы здесь. Вы, как я понимаю, не являетесь штатным инженером по средствам охраны?
— Это неважно, — ответил Лужнов. — Давайте лучше займемся делом.
— С чего вы хотите начать?
— С охраны. Где у вас караульное помещение и пультовая?
Они спустились вниз и быстро зашагали на выход, но у самой вахты Городецкий свернул и, буркнув что-то в усы, указал ладонью на дверь слева. Они остановились. Городецкий быстро пробежал пальцами по клавиатуре кодового замка.
— Заходите сюда, — сказал он.
За дверью был коридор. Они прошли по нему, завернули за угол и оказались перед точно такой же белой дверью. Городецкий снова набрал код и они вошли в какую-то комнату. Лужнов уже догадался, что они сейчас в помещении охраны, второй выход из которого вел, вероятно, во внешнюю часть вестибюля. Занавеска справа отдернулась, на них чуть не наскочил высокий загорелый мужчина в камуфляже.
— Этот товарищ со мной, — сказал Городецкий. Тут его хорошо знали. Мужчина молча кивнул и отшагнул в сторону, отдергивая пошире занавеску.
— Городецкий и посетитель, — сказал он, сняв трубку прямого телефона.
Их встретили начальник караула, начальник охраны и заместитель начальника первого отдела. С последним Лужнов встречался в Управлении, но тот не подал вида, что удивлен. Городецкий отрекомендовал его как инженера, приехавшего осмотреть сигнализацию.
— С чего начнем? — спросил начальник охраны.
— С пультовой, раз уж мы здесь, — сказал Лужнов.
В пультовой, оказавшейся небольшой комнаткой, обитой коричневым полипреном, стоял стандартный пульт ОНАР-200, за которым сидел дежурный, на стене висели четыре блока «Рубин-3» и два монитора со спаренными восьмиканальными пультами к каждому.
— Какие тут у вас системы сигнализации? — спросил Лужнов. — Разумеется, меня интересуют те, что были включены во время побега.
— У нас все были включены, — немного резко отозвался начальник охраны.
— Как же вы его тогда проглядели? — ядовито спросил Лужнов, но так как начальник охраны на это не отреагировал, вопрос получился скорее риторический.
— Из объектовой сигнализации — магнитный датчик на двери, «Конус», контролирующий пространство коридора, концевик на решетке и датчик на наружной двери.
— Это все?
— Из объектовой — да. Из периметровой: «Герб» на контрольно-следовой полосе и «Клен» между, решетками ограждения.
«Неплохо они тут устроились, — подумал Лужнов, — неплохо, но примитивно».
— А собаки у вас есть? — спросил он. — Я слышал собачий лай.
— Есть. Одна пара на смену. Мы выпускаем их с двадцати трех до семи утра, они контролируют территорию от ворот до главного входа.
— Дайте мне посмотреть журнал учета срабатываний.
Начальник караула поднял с пульта потрепанный гроссбух и протянул его Лужнову. Лужнов открыл его, долистал до страницы с последними записями и принялся вчитываться, стараясь вникнуть в смысл написанного.