— А ну из машины! — распахнул он дверцу. Его напарник с противоположной стороны сделал то же самое и потянул за ворот Гошу. Князь вздохнул и вылез сам.
Действовали омоновцы грамотно. Нас заставили упереться руками в капот и широко раздвинуть ноги. Один полез в салон, второй занялся личным обыском, а третий вскинул ствол АКУСа и, отступив назад, напряженно следил за нашим поведением.
Терять нам, в общем-то, было нечего. Ксивы фуфлыжные, у Гоши всего лишь вид на жительство, два ствола и нунчаки, прав нет, доверенности тоже. Короче, труба. Но Князь чего-то медлил, Гоша инициативы не проявлял, пришлось начинать самому. Когда твердые пальцы любознательного спецмусора коснулись рукоятки упрятанного на пузе «ТТ», я дернулся влево и изо всех сил двинул локтем ему в глаз. Удар, конечно же, не получился, ни замаха, ни скорости, но на долю секунды омоновец растерялся. Князь, оказывается, только того и ждал. Схему действий он выстроил, в первую очередь учитывая следящий за нами автоматный ствол. Поэтому, резко присев и развернувшись на корточках, ударил вытянутыми пальцами правой руки в пах отшатнувшемуся от меня шмонщику, тут же выпрямился, ухватил мента за плечи и, прикрываясь им, как щитом, попер на автоматчика. Гоша оттолкнулся руками от капота, вылетел из распахнутого пальтугана, сковывающего его боевой потенциал, и ребром ладони рубанул начавшего выползать из салона третьего омоновца по узкой полоске мелькнувшей из-под мехового воротника шеи. Тот охнул и опустился на колени, а Гоша, отпрыгнув, задергал из-за пояса свои любимые палки. Я все-таки сумел ухватить рукоятку пистолета, — не руками же махать — но пострелять не довелось. Князь толкнул своего противника на автоматчика, тот как-то ухитрился устоять на ногах, увидел вскинутую мной дуру и… Перед носом мелькнула подошва кованой бутсы, расцвела ярким цветом малина, расторгуевский голос рявкнул прямо в ухо: — Атас!!! — и я присел отдохнуть, привалившись к вывернутому колесу «шестерки». Затмение длилось две-три секунды, когда сознание возвернулось — побоище еще кипело.
Князь успел товарнуть обидчика и, снова используя оглушенного омоновца в качестве прикрытия, подбирался к пятившемуся назад автоматчику. Тот все не решался стрелять, понимая, что в первую очередь изрешетит своего же кореша, только водил стволом, выжидая, когда Витька подставится. Гоша вовсю орудовал нунчаками, но противник ему достался опытный, от палок уклонялся довольно ловко. Правда, оружием воспользоваться не мог, вьетнамец своим пропеллером пресекал любые его попытки дотянуться до расстегнутой кобуры.
Я отыскал глазами валявшийся на асфальте «ТТ» и потянулся к нему. Автоматчик уловил мое движение, ствол пошел вниз, но тут Князь оторвался от буквального чучела, как-то боком скользнул вперед и, кинув корпус вниз, с разворота наотмашь ударил ногой. Морозный воздух вспорола длиннющая очередь, зазвенели по асфальту выброшенные из патронника гильзы, и летевшее на меня тело в сером милицейском бушлате почему-то задергалось, меняя траекторию полета. Автоматчик так и не успел осознать, что полрожка всадил в грудь своего же товарища. Витька стеганул ладонью по выпученным глазам и заработал обеими руками, в основном нанося удары в голову.
Сбоку раздался нечеловеческий вопль, Гоша сумел достать третьего мента нунчаками и тот, зажав ладонями окровавленный затылок, рухнул прямо на капот нашего «Жигуленка»:
— В машину! — Князь ухватил меня за ворот и оторвал от земли.
— Уходим, скорее!
Я согнулся и, сдерживая подкатившую к горлу блевотину, подцепил оброненные омоновцем документы. Князь прыгнул за руль, сдал назад, освобождая капот от бившегося в агонии тела, и снова заревел:
— Ну, что возитесь, быстрее в тачку!
Гоша скользнул на заднее сиденье, я подхватил забытое им пальто и втиснулся в переднюю дверцу. Движок взвыл, и мы понеслись прямо по рельсам, едва разминувшись со встречным трамваем. Где-то далеко позади заверещала милицейская сирена, но уверенные движения Князя и спокойная физиономия ровно сопевшего за спиной Гоши понемногу помогли очухаться. Связался с буддистами — терпи. Привыкай к страданиям.
Разбор полетов проводили на кухне у Илоны. «Шестерку» кинули в нескольких кварталах от места схватки, ключи Князь оставил в замке зажигания, понадеявшись, что какой-нибудь прощелыга рискнет ею попользоваться. На улицу Суворова мы добрались на такси. Первым делом Князь, не дав подруге дать волю чувствам, заставил ее позвонить в милицию и заявить об угоне. Дескать, оставила днем тачку на улице, теперь только пропажу обнаружила.
Пока Илона общалась с дежурным мусором, мы попытались предугадать возможные последствия омоновского патруля. В общем-то, особых бед ничего не предвещало, рижский ОМОН пользовался в городе дурной славой, от них даже Москва отмежевалась и догуливали специально обученные беспредельщики последние дни. Искать нас, конечно, станут, но в основном сами омоновцы. Милиция им вряд ли поможет, так что если не нарываться, волноваться нечего. Однако, оставаться у Илоны не следовало, к ней, как к хозяйке машины, ОМОН нагрянет в любом случае, и мы с Князем призадумались, где же найти базовую квартиру.
— Моя дом есть, — сказал вдруг Гоша, до этого молча прислушивавшийся к нашему разговору, — одьна комьната на улисе Леволюсия. Там мой девоська зиля тепель домой улетеля.
— Что ж ты молчал? — обрадовался я, — Витька, нечего здесь рассиживаться. В натуре, нагрянут мусора, хлопот не оберешься.
Князь кивнул и вышел из кухни. Судя по долетевшему из гостиной рассерженному голосу Илоны, настроение ей наше решение перебраться к Гоше не улучшило, скорее наоборот. В конце концов Витька притащил подругу на кухню и обратился ко мне: — Хоть ты ей поясни. Ничего понимать не желает.
Я почесал распухшую переносицу — омоновский ботинок придал моему курносому шнобелю форму, более соответствующую фамилии Розенгольц — вложил в голос максимум душевной теплоты и убежденно начал: — Илона, ты ведь Витьку очень-очень любишь. Неужели хочешь навсегда его потерять?
— Я его спасти хочу, — перебила Илона, прижимаясь к сконфуженно улыбающемуся Князю всем телом. — Это он ничего не понимает. И, благодаря таким друзьям, как ты, понимать не хочет.
— Ну зачем так-то… Сложилось все по-дурному, согласен, но что сделано — то сделано. Все еще наладится, но теперь ему надо исчезнуть. Для его же пользы и для твоей. Разрубить весь этот узел, кроме Витьки, некому, я и вот он, — кивнул я на Гошу, — только поможем. Не переживай, все нормально кончится…
— Нормально?! — возмутилась Илона. — Вы уехать не успели, сюда гости нагрянули…
— Кто?! — Витька развернул Илону к себе. — Кто нагрянул?
— Под утро уже, какие-то два громилы. Я не открыла, сказала, что знать, тебя не хочу. Уходить не хотели, пришлось милицией пригрозить. Потом раз пять звонил какой-то суровый мужчина, интересовался, не вернулись ли вы. Посоветовал тебе по возвращении к Игорю Валентиновичу подъехать. Самому, без принуждения. И на улице, я на работу шла, подходили. Велели то же самое передать. А ты говоришь — все нормально. — Она хлюпнула носом и заплакала.
Князь обнял Илону за плечи и усадил на стул.
— Илонка, милая, не переживай. Сейчас мы уедем, так надо. Станут звонить — ты никого не видела, продолжай утверждать, что мы с тобой в ссоре. Я на работу тебе буду звонить. Каждый день по два раза. За неделю, думаю, все устроится и уедем к чертовой бабушке отсюда.
Илона протерла влажные глаза и криво улыбнулась: — Видно, судьба моя такая. То дурак, то пьяница, теперь вот в Рэмбо влюбилась. Поступай, как знаешь, я в тебя верю, — она встала и вышла из кухни.
Мы быстренько оделись и выбрались из квартиры. Князь немного задержался, Илона вцепилась в него так, словно видела в последний раз. Догнал нас Витька уже на улице, отыскал глазами окно с приникшим к стеклу силуэтом подруги и глухо кашлянул: — Зря я Илонку в это пекло втянул, хоть бы с ней все обошлось.
— Не переживай, — я махнул рукой проезжавшему мимо таксисту.
— Никто ее не тронет, она ведь ни при чем.
— Тебя часто спрашивали — при чем или нет, когда под раздачу попадал? — ехидно поинтересовался Князь, вслед за Гошей ныряя на заднее сиденье остановившейся тачки.
Это он точно подметил, за чужие грехи отвечают чаще всего люди абсолютно безвинные. Нехорошее предчувствие охватило и меня, но, чтобы не угнетать и без того хреновое Витькино состояние, промолчал. Минут через пять только открыл рот, попросив таксиста притормозить у коммерческого магазина, водки захотелось неимоверно.
Себе, как любитель, взял литр, непьющим Князю с Гошей прихватил шампанского, и мы поехали на улицу Революцияс, где в старом доме неподалеку от «Детского мира» Гоша снимал однокомнатную квартиру в бельэтаже.
Проснувшись поутру, я минут пять пытался понять — кто я, где нахожусь и как здесь оказался. Башка гудела и трещала, распухшая переносица не позволяла толком раскрыть глаза и жить, честно говоря, расхотелось. Но шестым чувством я унюхал стоявшую на полу у передней ножки дивана, на котором я, оказывается, спал, полупустую бутылку водки, жажда жизни заставила подняться, припасть к горлышку, и свершилось чудо. Комната обрела правильные очертания, а по артериям побежала внедренная из горла энергия. Я прикурил сигарету и окончательно пробудился.
Ни Гоши, ни Князя в комнате не оказалось. В кухне журчала вода, кто-то плескался под душем, ввиду малых габаритов квартиры втиснутом в кухонный угол. Я сполз с дивана и пошлепал туда.
В голом виде Гоша выглядел подростком. Правда, довольно накачанным — мышцы так и играли под гладкой желтоватой кожей.