Фелтон улыбнулся.
— Может быть, это прозвучит грубо для вас, мистер Кабелл. Но наш мир порочный и жестокий.
— Я уже заметил это, — сказал Ремо.
Фелтон продолжал:
— Скупая выброшенные на свалку автомобили, я тоже внес некоторый вклад в нашу экономику. Может быть, это глупое заявление, но каждый человек думает о том, что делает, как о самом важном деле на свете.
Автомобильная свалка в Джерси, это самая большая свалка в мире. Она также, благодаря мне, самая организованная. Мы ездили на выброшенных на свалку автомобилях, которые мы скупали всего за несколько долларов. Многие из них были полностью разбиты в дорожных катастрофах, но это удивительно, как много остается даже в таком хламе. Автомобиль проходит этап за этапом. Пригодные детали снимаются; стекла вынимаются; сиденья снимаются; то же происходит с дверями, рулями, фарами и другими деталями. Каждая деталь аккуратно хранится, и я могу заключить пари, что если вы приедете на эту свалку и спросите заднюю дверь или крышку багажника от Плимута 1939.года выпуска, то мои ребята предоставят вам их через пять минут. Конечно, за подобные услуги мы берем больше изначальной цены.
Ремо кивнул и улыбнулся.
— А у вас есть что-нибудь для моего «Максвелла» 1934 года?
Прежде чем Фелтон смог что-нибудь ответить, Синти сказала:
— Опять ты с этим глупым Максвеллом.
Фелтон холодно посмотрел на Синти. Ремо он сказал:
— Я не знаю, есть ли у нас какие-нибудь запчасти к вашему Максвеллу. Может, поедем туда вместе и посмотрим?
Ремо с готовностью согласился, несмотря на заявление Синти, что они должны провести эту первую ночь знакомства все вместе.
— Нет, дорогая, — сказал Фелтон. — Это хорошая возможность для меня и мистера Кабелла переговорить с глазу на глаз.
Фелтон опустил вилку, когда Ремо сказал:
— Он, прав, дорогая, мы должны поговорить. Может быть, после этого разговора мы станем друзьями и я позволю ему называть меня Ремо.
Ремо улыбнулся, как примерный зять, и Фелтон, который поражался аппетиту Синти, решил, что слишком наелся для десерта. Джимми, дворецкий, грубо сказал:
— Могу я убрать тарелки?
Он наблюдал за Ремо на протяжении всего обеда, ненавидя его за убийство Скоттичио и Мошера, и однажды Ремо даже показалось, что он видел слезы в уголках глаз Джимми.
— Жизнь жестокая штука, — прошептал он дворецкому, но не получил ответа.
— Что-то мне не очень хочется десерта, — снова повторил Фелтон.
Синти бросила ложку. Ее красивое лицо исказилось от гнева.
— Зато я хочу, черт возьми.
— Но, дорогая, — сказал Ремо.
— Заткнись, дорогой, — сказала студентка Бриарклиффа.
Фелтон заморгал.
— Как ты разговариваешь!
— Как надо, черт возьми. Вы не оставите меня здесь.
Ремо нагнулся к столу, играя тарелкой с нетронутой едой. Синти настоит на своем. Отлично. Ему нужен щит. Пока она с ним, Фелтон ничего не сделает. Он посмотрел на коренастую фигуру дворецкого. Тогда, может, сделает этот?
Синти добилась своего. Вчетвером они молча спустились на лифте в гараж, где залезли в «роллс-ройс». Ремо прислушался, но не услышал гудения машины для сушки белья. «Шестьдесят центов в наши дни мало что значат», — подумал он. Джимми вел машину, Фелтон сидел рядом с ним, Синти прильнула к Ремо на заднем сиденье. Прежде, чем залезть в машину, Фелтон заглянул сквозь стекло черного «кадиллака», ища Мошера.
Синти, играючи, целовала Ремо. Ремо мог видеть, как Фелтон наблюдал за ними в зеркало заднего вида, его бровь дергалась каждый раз, когда губы Синти прикасались к щекам Ремо.
— Знаешь, — прошептала она, — я никогда не видела свалку Джерси. Мне это тоже интересно. Я люблю тебя.
— Я тоже люблю тебя, — сказал Ремо, глядя на затылок ее отца. Он мог сейчас убить их обоих. Легко. Но Максвелл. Они должны привести его к Максвеллу.
Машина мчалась по бульвару Кеннеди, главной дороге города. Они ехали мимо трущоб, мимо низких двухэтажных домов, мимо потока машин, на площадь Джориал, центр Джерси. На Авеню Каммунипау машина свернула направо. Темных домов и машин стало больше. Потом «роллс-ройс» свернул налево, на 440-й маршрут.
— Мы почти приехали, — проговорил Фелтон.
Глава 26
Машина ехала по 440-му маршруту, обочины были пусты. Еще поворот направо, и машина поехала по песчаной темной дороге. Потом она остановилась перед рифлеными стальными воротами. Фары осветили треугольную желтую табличку с надписью: «Защищено Сыскным Агентством».
Фары погасли. Ремо слышал трескотню сверчков.
— Вот мы и приехали, — сказал Фелтон.
Ремо произнес молчаливую молитву одному из тысячи богов Чжиуна: «Вишну, защити меня».
Он открыл дверь и вылез на твердый песчаный грунт. Под ногами раздался хруст. С расположенной поблизости реки дул промозглый ветер. Ночные звезды были скрыты облаками, он уловил в воздухе слабый запах жареных кофейных зерен. Ремо потер руки. Позади он услышал, как Фелтон предупредил свою дочь о том, что вокруг полно крыс. Хочет она выйти? Нет, решила она. Она останется в машине.
— Закрой окна, — предложил он.
Двери машины открылись и снова закрылись.
— Идем, — сказал Ремо, направляясь к воротам. Дворецкий согласно хмыкнул. Ремо знал, что оба они вооружены.
— Да, — повторил Ремо. — Идем.
Фелтон отпер ворота и открыл их. Металлические петли заскрипели. Ремо попытался замешкаться, чтобы войти последним, но они ждали.
— После вас, — сказал Фелтон.
— Спасибо, — ответил Ремо.
Они шли по песчаной дороге, Фелтон впереди, Джимми позади, Ремо в центре. Фелтон объяснял механизм обработки машин, показывая места хранения различных деталей и узлов. Песок под их ногами хрустел так громко, словно шла целая армия. Ремо не видел Джимми, перед ним маячил только затылок Фелтона; тот не носил шляпы. Когда рука Фелтона поднимется к голове, чтобы пригладить невидимый хохолок, Ремо будет действовать. Только так он мог выйти из затруднительного положения.
Темное и громоздкое строение замаячило впереди, как огромный корабль в море.
— А здесь находится сердце нашей операции, — сказал Фелтон.
Ремо подошел ближе. К строению примыкала небольшая бетонная площадка. Полуразрушенная машина стояла на этой площадке, под ее колесами лежали колодки.