С другой стороны, полезно ведь и до́ма посидеть, и работы полно, и почитать, и музыку послушать, и подумать. В эти месяцы в голове таким фоном, что ли, возникла вдруг Прага, не шумом, конечно – ведь слово «фон» имеет отношение не только к звуковому, но и к визуальному, – а возникла картинками. Показывают на задней стенке мозга – если вообразить сознание в качестве представления, что разыгрывается в голове, – в виде кадров, пейзажей, уличных сценок, фотографий отдельных строений, как еще лет сорок назад показывали слайды. Иногда луч света, отправляющий картинку на экран, на задник сцены, как угодно назовем это, прерывается тенью, она, увеличенная в размерах до големной монструозности, шествует по изображению и исчезает. Так работает Прага в моей голове с конца ноября.
Потому сейчас самое время в этом разобраться, раз уж идти некуда и незачем. Понятно, что Прага возникает в Риге из-за сходства, по причине зимней тоски, измождения сил, вялой депрессии. Стоит включить солнце, как города эти станут совершенно разными, но в это время года они – пара. Конечно, схожесть эта ложная, чисто эмоциональная, запрограммированная уже тем фактом, что оба места имеют «средневековый» (неправда!) старый город, что немалая часть их построена во время стремительной индустриализации и урбанизации второй половины XIX – начала XX веков, что тут есть ар-нуво (модерн, сецессион – как угодно), призванный вроде радовать, но ничего, кроме усугубления медленного ощущения беспомощности и бесполезности, не внушающий, что эти города строили другие люди совсем для другого, а продают их сегодня туристам в качестве вообще совершенно третьего. Вот это расползание исторических интенций, культурных ожиданий прошлого и позапрошлого столетия, эта бесцельность сегодня, неотрефлексированность урбанистической современности да и само по себе наличие огромного количества старых строений с их грязнотцой, затхлыми запахами из подвалов, с их избыточными архитектурными затеями, уже непонятными, а когда их понимаешь – чудовищно глупыми, с пришедшими в упадок советскими градостроительными затеями, с населением, которое все это в упор не замечает, ибо живет своей жизнью, с местом мало связанной (и правильно делает!) – всё это и про Ригу, и про Прагу разом, хоть и не в одинаковой степени. Всё это про них как объектах современного искусства, как базовых объектах здешней современности.
Ведь про что современность, «модерность»? Она про город, про городскую экономику (индустрия, сервисный и финансовый сектор), про городское население (признанная опора данного миропорядка – городской средний класс), про урбанизм вообще. И каждый сегодняшний город есть объект, воплощающий модерность в данном конкретном регионе. Соответственно, если современное искусство есть одна из базовых составляющих нашей современности, то города – также объекты современного искусства. Остается начать считывать их как таковые.
Как и в современном искусстве, главное в таких объектах – соотношение того, что публика видит, слышит, обоняет, с тем, что об этом написано, какие концептуальные ожидания тут предлагаются. И здесь – самое сильное и самое слабое место города как объекта современного арта. Сильное, так как люди, которых очень условно можно назвать туристами (не только те, кто толпится на Карловом мосту или делают селфи у Домского собора, но и «культурные», даже «интеллектуальные» туристы, сидящие дома, читающие книги, смотрящие кино и воображающие данные урбанистические объекты в соответствии с этими книгами, фильмами и проч.), склонны верить описаниям, данным в тысячах путеводителей и на десятках тысячах сайтов. Эти описания, несмотря на их качество и обращенность к разным целевым аудиториям, создают могущественный образ, справиться с которым сложно, почти невозможно. Ухватки туристической рекламы известны, также известны трюки (довольно банальные, надо сказать) модного в последние пару десятилетий city marketing. Они работают превосходно; первые чуть лучше вторых, но у тех все еще впереди. Продают «Золотую Прагу», «Старую Ригу», «Ригу ар-нуво», «Прагу Кафки», «Прагу Голема», «Еврейскую Прагу» и так далее, не говоря уже еще об одном предназначении обоих этих городов как мест хорошо организованного конвейерного запойчика наиболее вульгарных представителей нижней части среднего класса более богатых европейских стран, преимущественно Британии и Германии. В Риге к ним добавляются финны со шведами, но они, скорее, привезут отсюда дешевый алкоголь домой и напьются там.