– Рано тебе еще читать такие вещи! – сказала она. – Вот читай своих «Поджигателей», ты еще первый том не осилил, а там их целых два. Или «Севастопольскую страду», там даже четыре тома.
– А почему мне рано? – не понял я.
– Ну потому что, – уклончиво ответила она. – Потому что нет там ни сражений, ни битв. Хотя, в принципе, это одно и то же, ну ладно, сейчас не об этом… Сплошные измены в этой книге. Мужа она не любила, а любила совсем другого человека. Ну зачем это тебе?
– Не знаю, – угрюмо сказал я. – Я же не виноват, что там про это.
Я зачеркнул название и вывел новое: «Лейтенант Володин».
– А почему Володин-то? – удивился Колупаев. – Он твой родственник, что ли? Володин этот.
– Да нет! При чем тут родственник? Простая русская фамилия.
– Лейтенант еще какой-то, – сказал Колупаев. – Мусор? В милиции работает? Тогда это нам не подходит.
– Да нет, ну почему, просто он офицер, в армии служит или, там, в разведке…
Мне уже не хотелось ничего писать, а хотелось пойти домой, лечь в кровать и долго переживать свою неудачу. Мы сидели на корточках, облокотившись спинами о серую кирпичную стену трансформаторной будки.
– Нет. Давай так. – Он взял у меня ручку и тетрадь, опять все зачеркнул и написал: «Поручик Мертвецкий».
Я даже не знал, что сказать.
– Ты шутишь или серьезно? – только и сумел промолвить я.
– А ты? – вдруг спросил меня Колупаев.
– Какие уж тут шутки! – горько усмехнулся я. – Я-то серьезно!
– Ну и я серьезно, – сурово сказал Колупаев. – Учти, Лева, теперь мы с тобой соавторы. Пиши первую главу, потом мне покажешь. Только как следует пиши, не торопись. От первой главы очень много зависит. Ферштейн?
– Яволь, – послушно ответил я.
И Колупаев пошел по делу. Туда, где ждал его человек с небольшой суммой денег.
А я остался один со своей тетрадью и стал думать.
«Был прекрасный летний день.
Поручик Мертвецкий подошел к краю палубы и схватился за поручни. Перед его взором хмуро замаячил мировой океан.
– Представляете, Шляпентох, – весело спросил он профессора, – сколько еще великих загадок прячет от человека эта, черт побери, таинственная стихия?
Профессор Шляпентох выпил из фляжки глоток старого доброго вермута и слегка поперхнулся.
– Как-то холодает, – немного неопределенно отозвался он.
Яростный шум волн относил его слова куда-то вбок и на северо-запад.
– А, что вы говорите? Ну да, верно, начинается сильный зюйд-вест!
Они посмотрели друг на друга и поняли, что здесь что-то не так.
– Постойте-ка! – вскричал Мертвецкий что есть мочи. – Но ведь мы должны плыть совсем в другом направлении!
Меж тем старший боцман Бур Дам, которого мы оставили в покое две главы назад, задумывал в каюте на нижней палубе план своей чудовищной мести».
Я прервал чтение и торжественно замолчал.
– Какие еще две главы назад? – недовольно сказал Колупаев. – Разве мы их уже написали?
– Конечно не написали еще! – обиделся я. – Мы их потом напишем, когда будет надо.
– Нет, так не пойдет! Это неправильно. Мало ли как твоя бешеная фантазия взыграет, Лева. Куда она нас понесет. А у нас еще две предыдущих главы не написано. Так мы утратим все нити, потеряем весь сюжет. Давай сначала пиши эти две главы. А потом уж развивай про этого… как его… Бур Дама.
– И кстати! – вдруг сказал Колупаев, высоко подняв над собой указательный палец левой почему-то руки. – Как он, кстати, выглядит, этот самый Бур Дам? По-моему, мы его еще нигде не описывали.
– Да не знаю я, как он выглядит… – хмуро ответил я. – Обычный злодей, внешность самая заурядная.
– Ну вот нет, Лева! – отвечал мне Колупаев, сделав значительное лицо. – Нет, ты не прав! Злодеи, как ты называешь этих добрых и по-своему порядочных людей, бывают совершенно разные. Одни из них… – и тут Колупаев рассказал мне историю про какого-то дядю Колю, который воровал подшипники с завода и продавал их на Тишинке по двадцать пять копеек. А потом этого дядю Колю взяли и посадили на три года.
– Так какой же он злодей? – сказал я. – Несчастный человек просто.